С чистого холста. Кристин Уэбб

случае это спорный вопрос. Особенно, если мне не удастся как следует подготовиться к выставке «Арт-Коннект». Я вспоминаю о панической атаке, которая случилась в пятницу вечером, и поеживаюсь. К первому ноября необходимо взять свою жизнь под полный контроль. Я смотрю на своих подружек и думаю, что произошло бы, расскажи я им правду. Что, если сейчас я могла бы обсудить с ними не картошку фри и университетские заявки, а таблетки, лежащие в кармане рюкзака, или реальную причину аварии? Разумеется, они поддержали бы меня, ведь так? Я знаю их с самого детского сада. Они для меня как члены семьи.

      Моя настоящая семья не знает, как справляться с моими ментальными проблемами. Брент однажды зашел ко мне в комнату во время серьезной панической атаки, и до сих пор у него на лбу красуется шрам от туфли на шпильке, которой я в него швырнула. В свою защиту скажу, что он постоянно просил меня успокоиться, как будто мне самой этот выход не приходил в голову, и поскольку я расстраивалась все сильнее и сильнее, он в конце концов выдал: «Нат, какого хрена с тобой творится? Ты же абсолютно психованная».

      Раньше он так со мной никогда не разговаривал. До этого самые серьезные ссоры у нас случались из-за того, с чем взять пиццу, или кто сегодня возьмет машину. На секунду я перестала плакать, потому что остолбенела от его тона, но потом заплакала еще сильнее. Сказала, что он худший брат на свете, подняла с пола туфлю и бросила прямо ему в лицо. Не буду спорить, это было глупо, но в тот момент мне показалось, что я вот-вот умру. Попробуй действовать логически, когда ты на сто процентов уверен, что сейчас умрешь, я на тебя посмотрю.

      Мама считает, что в тот день он ударился головой о дверцу кухонного шкафчика. Не знаю, почему он ей все не рассказал, мы об этом случае больше не вспоминали. С тех пор, когда Брент слышит, что я плачу, он просто делает музыку погромче и запирает дверь, чтобы ничего не слышать. Так нам обоим проще.

      Если даже семья меня не поддерживает, наверное, слишком самонадеянно считать, что этим будут заниматься мои подруги. Но с каким облегчением я поделилась бы секретом даже хотя бы с ними двумя. Так мне не пришлось бы нести этот груз одной. Я делаю глубокий вдох, взвешивая в голове все за и против.

      Сесили встает и расправляет складки на розовых спортивных шортах.

      – Я в них жирная?

      Ясно, сегодня неподходящий день для серьезных разговоров. Тем лучше. Все равно я не знаю, с чего начать рассказ.

      Так что я с радостью отвлекаюсь от своих забот и сосредотачиваюсь на шортах:

      – Твоя задница – произведение искусства. Ни одни шорты на свете не способны сделать тебя жирной.

      Кажется, мои слова ее не убеждают. Она думает, я сказала бы так про любые шорты (и это чистая правда). Шорты так коротки, что всем и каждому становятся видны ее идеальные загорелые ножки во всей длине. Вообще несправедливо: она ест сколько хочет, а ноги у нее по-прежнему идеальные. Она стоит перед шкафчиком с кубками и вымпелами и пытается рассмотреть свой зад в отражении.

      – Там холодно? Куртку брать? – спрашивает она.

      – Господи, – внезапно