Добро не оставляйте на потом. Адриана Трижиани

Выбравшись из машины, он устремился к входной двери так быстро, как только мог бодрый мужчина в восемьдесят один год, и в его случае это выглядело впечатляюще.

      – Nonno! – Анина обняла деда, вышедшего из лифта, и помогла ему снять промокшее пальто.

      – Мой идеальный день стал еще лучше. – Олимпио поцеловал внучку.

      – Идеальный? Ты весь промок! – Матильда посмотрела на них с порога кухни и вернулась к плите.

      – Но не растаял! – Олимпио повернулся к Анине: – Ты весь день тут пробыла?

      – Да, представь! Я выбрала к свадьбе старинные часы, а Nonna мне их не отдает.

      – Я с ней поговорю, – тихо пообещал Олимпио.

      Анина понесла мокрое пальто и портфель деда в гостевую ванную.

      – Значит, тебе уже рассказали историю? – с улыбкой спросил он, когда она вернулась.

      Анина кивнула:

      – Да уж, Nonna прямо-таки разворошила фамильный склеп.

      – Тебя послушать, ты здесь тюремный срок отбывала, – весело крикнула Матильда.

      – Вовсе нет, Nonna. Еда у тебя вкуснее. – Анина прошла вслед за дедом на кухню. – Хотя в тюрьме отбирают телефоны, а бабушка как раз забрала мой.

      – Но я ведь его вернула, правда? – усмехнулась Матильда.

      – Даже не хочу знать, за что тебя наказали, – сказал Олимпио внучке и протянул Матильде коробку с пирожными. – Buon compleanno! – Он поцеловал жену.

      – Grazie. – Матильда с довольным видом открыла коробку, наполненную ее любимыми сфольятелле – ракушками из тончайшего слоеного теста со сладкой рикоттой внутри, посыпанными сахаром и политыми медом.

      – Мило. Это от Бьяджетти? – Анина заглянула в коробку.

      – От кого же еще? Они же моя родня. – Матильда поставила коробку на столешницу.

      – Что у тебя с лицом? – спросил Олимпио.

      – На нее напала чайка, – поспешила ответить за бабушку Анина.

      – Эти птицы от голода бывают агрессивными. – Олимпио осмотрел царапину на щеке жены. – Особенно после того, как туристы постоянно кормили их во время карнавала.

      – Я заставила ее приложить мазь, но к врачу идти она наотрез отказалась.

      – Ты в своем репертуаре.

      – Ничего серьезного не произошло.

      – Мама? – Из домофона раздался неестественный голос Николины Тиццы, напугав всех. – Я здесь.

      – А мой голос тоже так звучит? – со смехом спросила Анина. – Похоже на громкоговоритель на пляже.

      – Олимпио, почини, пожалуйста, эту штуку. Она меня пугает.

      – Хорошо, я разберусь. Напомни мне позже. – Олимпио вздохнул.

      – Поднимайся, мама, – сказала Анина в переговорное устройство.

      Матильда приобняла мужа. Вне зависимости от времени суток шея Олимпио пахла перечной мятой. И борода, и густые седые волосы всегда были аккуратно подстрижены. Рубашка осталась такой же свежей, какой он снял ее утром с вешалки, даже после долгого рабочего дня и ливня.

      – Спасибо тебе.

      – Что у нас на ужин? – Он притянул жену