Кровь и Перо. Фарида Юсуф

слишком рано об этом говорить. Я только начал.

      – Если кто и может, так только ты.

      Эмор изучающе поднял глаза на сестру, оторвав взгляд от холста.

      Фроида полу-боком сидела на каменном подступе старого разрушенного здания дворца, которое сейчас служило музеем. Одна нога закинута на другую, локти упирались на колено верхней ноги, а пальцы одной руки невесомо покоились на плече другой. На ней было пышное бледно-голубое платье с открытыми плечами и белой кружевной лентой на талии, пепельные локоны ниспадали на одно плечо. Мягкие черты лица светлой молочной кожи казались ещё нежнее из-за лёгкого розового румянца на щеках, а серые глаза были мечтательно устремлены вдаль.

      Сравнив с результатом на холсте, Эмор вытер пыль с рук и приступил растушевывать некоторые детали черт лица. Он писал портрет углями, так что цвета были важны не разнообразием оттенков, а для понимания, где угля должно быть меньше, с дымкой, а где насыщеннее – для световой регуляции.

      – У меня ноги онемели так сидеть, – Фроида делано надула губы.

      – Сама выбрала такое положение, – с ухмылкой напомнил Эмор. – Тем более мне ещё и надо концентрироваться на даре, чтобы мы оба не отморозили свои задницы.

      Он разгонял кровь по организму своим даром, чтобы их тела поддерживали тепло. Какими бы они с сестрой ни были привыкшими к климату Холодного континента, особенно выросши в ледниковом Хельзене, отморозить конечности за столь длительное время в прохладе, риск определенно был.

      – Да, но должно же получиться хорошо? Идея в моей голове выглядела красивой, – робко улыбнулась она.

      – Красиво-красиво. Когда я делал что-то некрасиво?

      Фроида звонко рассмеялась.

      – Твоё тщеславие не знает границ!

      – Этим ты только тешишь моё тщеславие.

      К сестре подлетел белый голубь и сел рядом на каменистую поверхность.

      – Добавить на холст эту голубку?

      Фроида заерзала. Голубь, будто насмехаясь над ней, запрыгал туда-сюда.

      – Мне можно шевелиться?

      – Давно можно, – беспечно пожал он плечами, поддразнивая.

      – Да я тебя заморожу!

      Над её ладонью скопились снежинки и быстро преобразовались в снежный ком. Она кинула его в Эмора, а он расхохотавшись, пригнулся. И снежная куча упала куда-то за ним.

      – Невероятная меткость, Фро!

      – Ты ещё смеешься!

      Она делано разозлилась, затем тоже расхохоталась. Он прошел к сестре, и, поднимая одой рукой за талию, спустил её с каменистой поверхности. Голубь улетел прочь. Фроида поправила подол голубого слишком легкого для такой прохлады платья. Эмор протянул её белую шубу, предполагая, что шуба сама замерзла и не выполнит свою функцию. Как он и думал, шуба не была способна согреть. Эмор снял с себя меховой плащ и окутал им сестру.

      – Не смотри на меня так. Портрет того стоил.

      – Ты его ещё не видела.

      – Я просто тебя знаю, Эмор. Ты всегда стремишься к совершенству.

      – Голубь