Разбуженное лихо. Наталья Шевелева

россыпью незабудок и ромашек съехал на одно ухо венок, в руках едва умещался огромный букет. Она оглянулась, бабуля, посмеиваясь, качала головой ей вослед, шелестели березы, грациозно покачивая на ветру тонкими ветвями, и всему миру безумно нравилось жить. В этом сне ей было хорошо.

      Вставать не хотелось. Не хотелось открывать глаза и возвращаться в холодную старую зиму из теплого лета детства. Но наступило воскресенье, праздник. Пора в церковь.

      Кряхтя, слезла она с лежанки, растопила печь. Ей было лет двести, а сколько точно – вспомнить уже не удастся, да и зачем? Годом больше, годом меньше… Что еще могла подарить ей жизнь? У нее было все. За свою долгую жизнь она вылечила множество людей и животных, любила и была любима, у нее были дети, некоторые пошли по ее стопам, некоторые нет – не хотели или не дано было, но все разбрелись по этому огромному миру, устраивая свою судьбу, в поисках своего единственного счастья.

      Она ничего уже не желала, только продолжала жить, как бы по привычке, творить и выдумывать. Старалась существовать в ладу с собой и миром, что, конечно, не всегда удавалось, как не всегда удается любому из нас.

      Постепенно согрелась вода все в том же старом котле, который за много лет пропитался запахом трав и настоев. Она вылила ее в большое деревянное корыто, медленно разделась и погрузилась в пахучую воду. Вымыла голову, поскребла старое морщинистое тело. Закуталась в беленую холстину и уселась у печи, расчесывая спутанные седые пряди.

      Вскинулась, когда раздался благовест. Достав из сундука чистую рубаху, принялась одеваться, посмеиваясь над приметами. Говорят, чтобы определить ведьму, нужно в церковный праздник одеться во все чистое и новое, тогда без труда углядишь в церкви ведьму – она одна будет стоять спиной к аналою, лицом к двери. Чушь собачья. Она верила в Бога, он давал ей силу, и к нему обращалась она за помощью, у него просила прощения и очищения, когда приходилось прибегать к помощи нечистой силы, что с каждым годом становилось все реже и реже.

      Вот и сегодня вместе со всеми собиралась она исповедаться и причаститься, вымолить прощение за давешнюю боярыню, за то, что помогла пойти ей супротив природы, помогла снова стать молодой.

      Заплела косу, оделась. Натянула старую, потертую шубейку, повязалась цветастой шалью. Вышла на крыльцо, да и ахнула. За ночь снег покрыл землю, все было белым, чистым. Ярко светила луна, снег уже кончился, только ветер свистел в голых ветвях простуженных деревьев. Тихонько пошла в Кремль.

      По дороге встретилась ей верба. Старуха подошла к дереву, протянула костлявую руку, дотронулась до ветки. Так и есть. Каждый год на протяжении всей своей долгой жизни наблюдала она одну и ту же картину: в конце ноября8, в Введенскую ночь, тихо и незаметно распускалась верба. Какая бы ни была погода, природа дарила Богородице единственные цветы, которые она была способна породить в это суровое время года. Как вот вход Господень в Иерусалим встречают с вербами, так и Матерь Божия входит в храм Господень, и снова

8

По старому стилю, 4 декабря – по новому.