Няня. Джилли Макмиллан

почему ты все время злишься?

      Не успеваю ответить – к нам вприпрыжку бежит Руби. Дочь улыбается. Редкий случай после первого визита в местную школу. В руках у нее корзина, до краев наполненная спелыми красными ягодами. Футболка, лицо и руки перепачканы клубничным соком.

      – Смотри, сколько я набрала! – кричит она, и мы хвалим ее в один голос:

      – Дорогая, ты просто молодчина!

      Мы с Руби прячемся в голубом зале – к матери пришли гости на партию в бридж. Я слышала, как они болтают на подъездной дорожке, вылезая из автомобиля.

      – Не забудь, ни слова при Джинни о визите полиции.

      – Я слышал, что эта история ее чрезвычайно нервирует…

      – Занервничаешь тут, еще бы…

      Гости исходят ядом, словно гарпии, однако я к матери не испытываю ни малейшего сочувствия. Что посеешь, то и пожнешь.

      Мы с дочерью уговорили ее подписаться на «Нетфликс». Задумка оказалась удачной. Втроем посмотрели сериал «Корона», хотя мать постоянно бубнила, что, дескать, встречала некоторых персонажей фильма в реальной жизни. Я не стала ее одергивать: Руби просто упивается историями, которые рассказывает бабушка.

      Свернувшись клубочком на диване, пересматриваем «Губку Боба». Руби хихикает, а мне грустно: вспоминаю, как мы крутили этот мультик втроем, с Крисом. Переехав сюда, мы лишили себя этих маленьких приятных занятий, когда никто никого не достает и каждый точно знает, что остальные двое его любят.

      – Мам? – подает голос Руби.

      – Что, дочь?

      – Почему ты никогда не называешь бабушку мамой или мамочкой?

      – Даже не знаю. Так повелось с самого начала, но не могу вспомнить почему.

      – Как-то странно…

      – Наверное. Но теперь уже ничего не изменишь.

      На самом деле мне нравится, что между мной и матерью есть дистанция. «Мама» предполагает близость, которой между нами никогда не было.

      Однажды я случайно назвала «мамочкой» Ханну в присутствии родителей. Помню, как все замерли. Первым заговорил папа:

      – Ты ведь просто ошиблась, не так ли, Джослин?

      Мать едва не прожгла Ханну взглядом, а меня охватил жуткий стыд. Няня потупилась. Сказать ей в мою защиту было нечего, и я, заикаясь, пробормотала:

      – Я правда ошиблась. Извини.

      – К кому ты обращаешься? Ко мне или к ней? – бросила мать.

      – К тебе.

      Я не тронулась с места; не подбежала к матери, не обняла ее, как наверняка поступила бы с Ханной.

      – Ну и хорошо, – подытожил папа. – Будем считать, что все разъяснилось.

      Он кивнул няне, и та повела меня прочь. Уже из коридора я услышала, как мать с отцом тихо, но раздраженно обменялись несколькими фразами, а затем мать крикнула:

      – Родная дочь меня ни капли не любит!

      Ханна лишь крепче сжала мою руку.

      Толкаю дверь папиного кабинета, и та неслышно отворяется. Комната совсем небольшая: два потертых кресла с изогнутыми спинками у камина, книжные стеллажи от пола до потолка, письменный