Эликсир для президента. Александр Павлович Константинов

с бездонными глазами лучится нездешней улыбкой; даже не лицо – просветлённый лик Мадонны.

      Головы осторожно повернулись к ней. Но грубые мужики не раздевали её глазами – нет, лишь любовались редкостным зрелищем. На высокой груди овальный бейджик… Где же?.. Ах да, в поезде. Но тут на овале много, очень много нолей. Три, шесть, девять, двенадцать нуликов. Триллион, стало быть. Триллион – чего?

      – Спасибо, Настенька, – негромко сказал Джокер, – ты иди, мы тут сами…

      Он дождался, пока дверь закроется.

      На подносе поллитровка и тарелка с бутербродами: сыр и копчёная колбаса.

      – Гуталиныч, разлей-ка по маленькой. Давайте, за успех, – Джокер перехватил бутылку, помедлил, один стакан наполнил доверху и протянул… Пухлому.

      Тот побелел и медленно, неохотно принял напиток дрожащими пальцами.

      Едва закусили – заскрипела дверь. В проёме стоял громила в странной форме без рукавов. От переливчатых чёрно-красных полосок зарябило в глазах. А, это ж янычар – внутренняя полиция Зоны.

      Переливчатый вопросительно взглянул на Уругвая, тот кивнул на Пухлого.

      Пухлый невидящим взглядом упёрся в пустой стакан, тяжело поднялся, его шатало, – и побрёл к выходу. Он сгорбился, осел; в дверях обернулся – короткий взгляд мне в глаза. Следом удалился янычар.

      – Закругляемся, – сказал Джокер. – Нам с Доцентом кое-что перетереть надо. Гуталиныч…

      – Слушаю, Джокер, – цыганистый задержался в дверях.

      – Опытный запускай… А десятый приглуши.

      Ещё минута, и мы остались вдвоём. А чего ещё-то от меня нужно? Сказал ведь: утром деньги – вечером стулья.

      Глава 3. Правильное место

      Джокер приоткрыл сейф, я с трудом удержался от искушения заглянуть внутрь.

      – Доцент, – Джокер достал бумажный пакет, – благое дело достойно награды.

      – Благодарствую, Джокер. Но гонорар я хочу получить на Материке. Сожалею, но сейчас технологию передать не могу.

      – Не бери в голову, это премиальные. У нас так принято, – он двинул пакет по столешнице. – Не обижай отселенцев.

      И на фига мне здешние фантики?

      – Раз принято, не откажусь.

      – До поезда целый час, и есть разговор. Погутарим?

      Дверца сейфа вновь распахнулась, на свет появился коньяк. Разлив по стаканам, Джокер помолчал.

      – Вот скажи, Доцент, сколько ты на Материке имеешь?

      – А ты с какой целью интересуешься?

      – Давай, – мы выпили.

      – Ты понял вопрос, – он закусил колбаской. – Не хочешь – не отвечай.

      – Ладно, какие тут секреты. Шестьсот рашенбаксов, плюс подработки, типа этой.

      – Не очень тебя там ценят. Конечно, у вас там правят молодые. Пришли на готовое, всё поделили и рисуют прогресс.

      – А здесь?

      – На Зоне? У нас всё по-честному. Каждый стоит, сколько он стоит.

      – Плюс доплата за вредность, да?

      – Обязательно. Пойми, Доцент, здесь не одни лишь злодеи. Тут не скрывают дела и мысли, это на Материке