Безвыходное пособие для демиурга. Валентин Никора

обман. Так быть не должно!

      Я кувыркнулся через голову, метнулся из стороны в сторону, прошелся гусиным шагом. Все напрасно.

      Наверное, это очень смешно наблюдать, как я играю в отчаянного кладоискателя, в легендарного Индиану Джонса.

      Но, с другой стороны, лучше поваляться в пыли, чем оказаться ниже на целую голову!

      Уже у камня я поднялся на ноги, отряхнулся и с удивлением обошел вокруг этого странного предмета.

      Это был не просто валун, а именно алтарь. Он был пятиугольным по сторонам и с глубокой выемкой в столешнице, выдолбленной под внушительный шар. Что бы это ни было, убивать здесь крайне неудобно.

      Рельефные изображения людей или богов, стоящих на каждой стороне алтаря ни о чем мне не говорили. Это были человекоподобные фигуры без какого-либо оружия. У них не наблюдалось орлиных или львиных голов. Не было здесь и никакой письменности, по которой можно догадаться, какая цивилизация приложила руку к созданию этого святилища.

      И вдруг я уловил движение воздуха и струящийся отовсюду запах. Это был цветочный аромат.

      Несоответствие запахов и антуража ставило меня в тупик. Раньше я никогда не замечал, что, как всякое дитя своей эпохи, состою на 99 процентов из клише и штампов, навязанных культурой, воспитанием, обществом.

      Раз пещера – значит темный культ. И это притом, что я знал о гонениях на ранних христиан, и об их именно подземных храмах.

      Кстати, символом веры в первые годы после смерти и вознесения Христа был вовсе не крест, а рыба – отраженная по вертикали «альфа» с соединенными в настоящий хвост концами буквы.

      Все так, но этот алтарь явно дохристианской эпохи. И потом, он – черный.

      Запах усилился. И я как-то сразу успокоился. Аромат был не определенный, он состоял из смеси разнотравья лугов, он вплетал в себя благоуханье фиалки, ромашки, чуть горчил полынью, отдавал мятой и чабрецом.

      Я никак не мог понять, что все это мне напоминает, куда меня направляют, но страха не чувствовал.

      Неожиданно в обоих проходах одновременно появились люди, укутанные в красные плащи с капюшонами, скрывающими лица.

      Я отшатнулся от алтаря и судорожно сглотнул: «Интересно, что делают с теми, кто оскверняет святилище своим присутствием?»

      Но монахи меня словно не видели. Они толи шли, толи плыли в сантиметре над полом, – я не мог понять, потому что не видел движения в складках плащей. И от этого было как-то не по себе.

      Возможно, это вовсе не люди, а призраки, стерегущие это место от непрошенных гостей. Они что-то несли в руках, и от ощущения, что мне дозволили увидеть нечто совсем не предназначавшееся для глаз смертных, мне стало совсем не уютно.

      Я осторожно отодвинулся от алтаря. Монахи ничем не показали, видят ли они меня.

      Я чувствовал, как лоб покрыла холодная испарина, как рубашка прилипла к спине. Я стоял в двух шагах от алтаря и боялся пошевелиться. Вдруг эти двое слепы, но хорошо ориентируются в мире звуков?!

      Монахи