Низкий вид литературы. Михаил Гарцев

на птичьих маленьких правах

      весенних лет, когда во сне – леталось,

      но каждый шаг зелёнкою пропах,

      а в чудо легче верилось, чем в старость,

      мечта была стрелой. Натянешь лук,

      пройдёшь по краю шервудского леса,

      отпустишь, и – за тридевять разлук

      убит дракон, похищена принцесса…

      Когда топили истину в вине

      и белый свет, что твой кефир с похмелья,

      глотали жадно, на абсентном дне

      и жжёный сахар мнился карамелью,

      и потому продрогшие рубли

      руками греть и в грязь не падать духом

      (уж если не директором Земли

      судьба назначит, то хотя б – главбухом)

      мы научились. Не считать потерь,

      не верить, не просить, стоять в сторонке

      когда кого-то бьют…

      Ну а теперь,

      пытаясь выжить в их безумной гонке,

      на этой трассе (сколько ни кружись,

      на скорость мысли умножая почерк)

      я, как и ты, не вписываюсь в жизнь,

      и оттого – на виражах – заносчив,

      не догоняя время, что ползёт

      ползёт и лжёт, и прячет шею в панцирь…

      …Куда нас так с тобою не везёт,

      танцор на битых стёклах, ДК-дансер?!

      2

      Весь этот мир – божественный чертёж,

      где каждый штрих другим уравновешен,

      реальный морок, искренняя ложь

      и косточки любви внутри черешен

      добра и зла. Петляет вверх и вниз

      из ниоткуда – в никуда дорога…

      …Весь этот мир уместит чистый лист.

      Взгляни в него – и ты увидишь Бога.

      Так на пустой доске – любой гамбит,

      Так тишина колоколам созвучна…

      …А знаешь, я подумал: Богом быть,

      наверное, не трудно. Просто скучно.

      Отчасти он подобен той звезде,

      что дарит свет, хотя давно погасла,

      ведь для того, кто вечность и везде,

      не только жест – любая мысль напрасна

      и, будучи известной наперёд,

      теряет всякий смысл. Но, может статься,

      есть путь, которым он осознаёт

      себя, один единственный – рождаться

      (в ушко иглы нашёптывая нить)

      в тебе, во мне, в любом из нас, в попытке

      в сознании людей овеществить

      себя – от всей Вселенной до улитки.

      Творение – осознанный отказ

      Как от всевластья, равного бессилью,

      так и всезнанья. Просыпаясь в нас,

      песком сомнений, золотистой пылью

      и, прорастив весь мир сквозь пустоту,

      как собственный побег от идеала,

      Господь сродни молочному листу

      и тишине, ни много и ни мало.

      3

      И счастье в том, мой друг, что счастья нет.

      Являясь нехватающей запчастью

      души, нас гонит по ухабам бед

      и в зеркалах маячит ежечасно,

      как некий вечный двигатель, исстарь

      ревёт о жизни, и сама дорога —

      оно и есть. Как мыслящая тварь —

      глаза и слух слепоглухого Бога.

Иван Зеленцов

      Парафраза-триптих

      Антибожественный