В отражении бытия. Василий Львович Попов

развивается и прогрессирует в том числе и я. Но сейчас не об этом… Значит, ты его никогда не видел? – Отто выглядел задумчиво. – А как там Макс, с ним-то все в порядке?

      – Нет! – Меня раздражал этот неуместный «допрос». – Почему тебя это так волнует?

      – Я знаю о твоих трудностях… Мы никогда не говорили об этом, но я все знаю…– продолжил Отто по-отечески, я даже поискал глазами угол, в котором удобней было бы стоять, отбывая домашнее наказание. – Я все знаю про алкоголь, кокаинизм, затяжные депрессии. Но…– он сделал многозначительную паузу, – где и когда ты последний раз видел Макса?

      – Около года назад. – Я был раздражен уже до крайности.

      – Спокойно, Бруно! Это не праздный интерес, а спросил я об этих двух людях только потому, что мы говорим об одном человеке… Об одном и том же человеке!

      Он поднялся с кресла и маятником заходил по мягкому ковру кабинета.

      – Что за ахинею ты несешь? Когда Макса забирали врачи, он был невменяем. Да и к веществам он всю жизнь относился скептически, он принимал-то их по-детски, неумело и всегда старался быстрей избавиться от их воздействия.

      – Поверь это достоверная информация! Ну и, в конце концов, ты можешь сам убедиться в этом лично.

      – Это надо тебе? – Вопрос может, был и неуместен – информация внесла в мое раздражение непонимание и гнев, от этого непонимания.

      – Это надо мне и тебе, еще кое-кому и, возможно – самому Максу – Мутанту… Неизвестно кто он больше теперь?

      – Хорошо…, но давай не сегодня. Сегодня такой день…

      – Сегодня ты можешь наслаждаться, но не тяни с этим. – Он подвел меня к двери, по-дружески положив руку на плечо. – А Ева… Как она тебе?

      – Визуально… – да!

      Мы рассмеялись, глядя друг другу в глаза.

      «Какая нафиг Ева? Этот фанатик довел меня до негативного эмоционального сдвига и спокойно вышел к гостям. Да не мог Макс «мутировать» и начать заниматься тем, что он всегда сравнивал с использованным презервативом… Да чушь… Чушь собачья!».

      Захотелось выпить. Нет – напиться в хлам.

      Балкон, нацистская символика, подсвеченная фонариками выполненными руками детей. Свежий, слегка морозный воздух успокаивает мой пыл. Я с ухмылкой смотрю на проплывающий мимо дирижабль, на котором играет музыка, а на его корпусе светится надпись:

      «С возвращением Отто, мы любим тебя!».

      «Идолопоклонничество, нафиг!». – Я был впервые так озлоблен на своего друга.

      Мои мысли прервал Итальянец.

      – Что с тобой? – Его цепкие пальцы сжимают мое предплечье. – А-а-а, Отто испортил тебе настроение неприятной новостью?

      – Так ты в курсе?

      – Да. Я лично занимался этим вопросом.

      – И что, это точно Он? – Я крепко сжал бокал в своей руке.

      – Девяносто девять из ста, – спокойно ответил, выдыхая пар изо рта в морозный воздух начальник охраны Отто.

      – Пойду еще… выпью….

      Я не верил собственным глазам, это действительно был он. Пара внешних