Красные листья Гомбори. Книга о Грузии. Михаил Синельников

клёкот в тех теснинах,

      Где когда-то в гору шёл,

      Где над мглой руин старинных

      Бодрый носится орёл.

      Башен рушащихся – выше,

      На поток бросая тень,

      Над скалой, где в тесной нише

      Замер розовый олень.

      Над молчанием суровым

      Громоздящихся высот,

      Над твоим имперским словом,

      Что теченьем унесёт.

      «Уж не взойти на перевал…»

      Уж не взойти на перевал

      И не увидеть с крутизны

      Мир, где когда-то побывал,

      Куда порой уносят сны.

      Внизу одно селенье есть,

      Чей камень вихрями продут.

      Там кровную лелеют месть

      И кровника полвека ждут.

      Там он кому-то в грудь вонзил

      Неистовую сталь свою,

      И осыпается кизил,

      Роняя красную струю.

      «Поездки в октябре к долинам…»

      Поездки в октябре к долинам,

      Где толпы топчут виноград

      И переполнен духом винным,

      И долог хоров звукоряд.

      Так, созревая в общем гаме,

      Растёт гармония, она

      Босыми создана ногами,

      От Диониса рождена.

      И неизбывен воздух пьяный

      В том заколдованном краю,

      Где я бродил, торгуя праной.

      Теперь остаток отдаю.

      «Покуда шла торговля праной…»

      Покуда шла торговля праной,

      Легко усваивались там

      От яств и зрелищ привкус пряный,

      И воли не было мечтам.

      Ведь приняли тебя всецело

      И угощали так тепло,

      Но превращалось то и дело

      Твоё искусство в ремесло.

      И старый лагерник, встречая

      Тебя подобьем чифиря,

      Той незабвенной чашкой чая,

      Гневился, стало быть, не зря.

      Лишь он испытывал досаду

      И всё же верил, зоркий страж,

      Что сочинишь ты «Илиаду»,

      Под вечер «Сумерки»[24] создашь.

      Март-апрель

      Вновь вино в грузинской грузной бочке

      Забурлило пенною волной

      Оттого, что новые росточки

      Показались на лозе родной.

      Старенькое деревце лимона,

      Что зимой томилось взаперти,

      Несколько помедлив церемонно,

      Всё-таки решилось зацвести.

      Лоза

      Лоза крепка и плодовита,

      И мускулиста, и сильна.

      Кистями спелыми покрыта,

      Рожала много раз она.

      Ещё возникнут эти грозди

      И за столом сойдутся гости,

      Так будет до скончанья дней…

      А под землёй в тяжелых, длинных,

      Давно закопанных кувшинах

      Неистовствует мысль о ней.

      Арагва

      Казалось, не забыть всего,

      Что видели в горах вы,

      Но вот уж спуск и торжество —

      Звенящий гул Арагвы.

      Она бежит меж берегов,

      Взрываясь от досады,

      И в тесном русле – жемчугов

      Ворочает

24

Название сборника стихов Евгения Боратынского.