Белое проклятие караханы. Василий Иванович Лягоскин

словно всегда прищуренным глазам – острым и пронзительным – которые вдруг распахнулись.

      Незнакомец словно не лежал только что практически бездыханным. Он резко сел, подтянув ноги под себя. Бросив на охотника быстрый оценивающий взгляд, он проговорил несколько незнакомых слов.

      Свет, не понявший ничего, тем не менее ответил:

      – Меня зовут Свет из рода Ясеня. Ты лежал там, – он ткнул рукой за спину, в сторону реки.

      Незнакомец посмотрел на березовый кол в руках, аккуратно отложил его в сторону и сказал с заметным акцентом, тщательно выговаривая слова:

      – Можешь звать меня мастером Ли, Свет из рода Ясеня, – он встал, – это ты принес меня сюда?

      Свет утвердительно кивнул.

      Мастер Ли удивленно огляделся кругом и поклонился Свету невиданным изящным поклоном.

      – Сегодня ты спас меня от смерти более страшной, чем можешь себе представить. Я твой должник.

      Свет, привыкший говорить со взрослыми на равных, тем не менее смутился. Он отвернулся, отыскивая взглядом собак. Обе сидели рядом – позади хозяина – и тоже разглядывали мастера. Щенок, давно обогнавший ростом мать, глядел, склонив на бок клыкастую морду, словно прислушивался к разговору. Мастер Ли так же изумленно и заинтересованно оглядел пса.

      – Твой пес станет могучим бойцом, – он шагнул к Волку и потрепал его за ухом, – никогда не думал, что увижу когда-то настоящего охотника на тигров.

      – На тигров? – изумился не меньше мастера Свет.

      Изумился не только этому известию – ведь о страшных полосатых зверях он слышал только в сказках – но и тому, с каким удовольствием подставил свою шею для ласки Волк чужому человеку. А ведь раньше он не позволял такое никому, кроме хозяина.

      – Ты смелый человек, мастер Ли, – почему-то одобрительно кивнул Свет, – давно никто не подходил к Волку так бесстрашно, как ты.

      Пес, добродушно распахнув широченную, в отличие от узких волчьих, как у матери и других деревенских псов, пасть, даже завилял хвостом.

      – Я люблю собак, – просто ответил мастер, – и они меня любят.

      Вскоре оба сидели у костра, подогревая жареный бок оленя, неосмотрительно подпустившего вчера охотника на выстрел из лука. Свет, глядя в яркое пламя, разгоняющее сумрак, внезапно рассказал мастеру Ли, почему он оказался здесь один, вдали от родной деревни.

      Мастер молча слушал, понимая, что его слова не утешат; что юноша говорит скорее для себя, чем для собеседника. Но ни одна слезинка не стекла из глаз парня; лицо его – и так выглядевшее намного старше, чем можно было ожидать в тринадцатилетнем возрасте – сейчас, в отблесках костра, было словно высечено из камня.

      Почти без слов они устроились на ночь и оба долго не могли уснуть, думая каждый о своем.

      Наутро, уже в пути, мастер Ли спросил:

      – Сможет ли род Ясеня принять меня.

      Свет покачал головой:

      – В деревне