Под прикрытием Пенелопы. Игорь Агафонов

кресло на колёсиках придвинул вплотную и всё мурлычет, мурлычет – рассказывает содержание будущей статьи. Волоха, по виду, уже изнемог – он человек интеллигентный, корректный и порой чересчур мягкий, дабы решительно обозначить финал переговоров. Впрочем, гость всё же из Сербии, симпатии к которой мы не скрываем.

      Я когда вошёл в комнату, мне показалось, что Саша (так звали гостя) несколько не в себе – а проще говоря, не совсем нормальный. И такие, знаете ли, забредают иной раз в распахнутые настежь редакции. И отвязаться от них бывает проблематично. Возьмёт да и хлопнется на пол, пену изо рта пустит, заблажит чего-нибудь. Канителься потом. Вот я и подумал: случай из подобных, – поэтому присел на свободное кресло, осторожно разглядываю визитёра. Нет, однако, рассуждает здраво, только акцент сильный, да и выпивши…

      Потом Волоха не выдержал-таки и отлучился – в надежде, очевидно, что белградец растворится в пространстве. Не тут-то было.

      Не буду имитировать его акцент, ни к чему.

      – Я хочу пригласить вас отметить наше знакомство. А чего, я плачу… или правильно плачу?

      Волоха отказался, мотивируя тем, что отмечать, собственно, пока нечего, вот когда будет перед ним статья или рассказ, он прочтёт, оценит.

      – Раньше-то какой смысл? К нам наведываются и очень давние наши авторы и то мы никого загодя не обнадёживаем. Смотрим, советуемся, обсуждаем, коллегиально выносим… так сказать.

      – Это я понимаю. Это правильно. Послезавтра я приношу вам текст, вы его читаете и сообщаете мне своё мнение. Раньше этого как же, конечно. Как же, я всё прекрасно понимаю. А сейчас я просто предлагаю отметить начало нашей дружбы. Вы русские, я серб. Мы почти братья. Я только прилетел из Белграда, мне очень приятно быть рядом с друзьями.

      Он ещё долго говорил с характерным акцентом, прохаживаясь перед нами туда-сюда, наконец, иссяк и деловито спросил:

      – А когда вы заканчиваете работу?

      Волоха, как мне показалось, с облегчением ответил, что не скоро, в шесть, не раньше.

      – О-очень замечательно, – сказал гость и стал надевать свою куртку, – в шесть я тут как тут, штыком. Я правильно сказал: штыком?

      – Как штык, – поправили мы его.

      И он ушёл, а мы освобождёно вздохнули, как вздыхают после ухода назойливого человека, которого и выгнать-то нельзя уже хотя бы по той причине, что текст его может оказаться… ну не выдающимся, но очень, возможно, своевременный, памятуя о балканских событиях – злободневным, актуальным – пользуясь газетным языком.

      Словом, мы забыли о нашем прилипчивом белградце – чего уж там, он был под хорошей мухой. Хлопнет сейчас ещё пару стаканчиков (кажется, в писательский клуб отправился) и вряд ли, вряд ли уже появится сегодня. И мы сидели себе, разговаривали, проблемы кое-какие обсуждали, а в шесть часов позволили себе и выпить, после чего разговорились ещё основательней.

      И тут вновь…