Под прикрытием Пенелопы. Игорь Агафонов

да, за свободу личности, за эмансипацию… – это всё и есть частности. Обманул нас Лёвушка! Обманул. А тут ещё и кино! Причём, как интересно. Гриценко, гениально сыграл Каренина и как бы сделал их… ну, этих… жертвами своей тирании… якобы. Не надо было ему так гениально играть! Не надо. Больше было б возможности посмотреть на всё объективно.

      Отец ехидно пригнул голову.

      – А объективность такова, что ваша Аннушка… наша-наша… я также в неё влюблён, как и ты, мадам. Но объективно она – шизофреничка. Обыкновенная шизо. Да-а. Зачем Лёвушка взял в героиню… в героини… в общем, взял зачем шизофреничку? Отвечаю. Все художники так делают. Через больного человека гораздо легче донести до читателя и зрителя свою идею. Понимаете. Тот же идиот, скажем, Достоевского. Ну возьми ты нормального человека – и что? Да ничего. В смысле, ничего особенно выдающегося не получится. Нормальный человек он и есть нормальный. Он особо на провокации не поддаётся… гад такой. И потом, если наша Аннушка такая восторженная и непосредственная, так сказать, отчего ж она замуж по расчёту вышла? И затем – разведите меня, но только при полном пансионе, полном обеспечении, к какому я привыкла. Что-то тут опять не сходится, а?

      – Ну, – вспыхнула я, – ты ж сам себе противоречишь. Ратуешь за семью и тут же бросаешь своих детей…

      – Я про Аннушку… к слову, так сказать. О том, что незачем слепо подражать…

      – А я подражаю? – вскинулась я и показала зубки.

      После этого мы полгода с ним не разговаривали.

      7.

      Вчера Миронов предложил Алевтине посетить книжную ярмарку. Предполагал, что она найдёт самоотвод. Ошибся: она восприняла приглашение с энтузиазмом, даже обещала позвать отца, который жил от выставки в двух шагах.

      Заточкин использовал ярмарку для презентации своей книги.

      Выполнив кое-какие организационные поручения, Миронов примостился неподалёку от своего стенда и стал наблюдать, как Чурма рекламирует в микрофон своего шефа:

      – Лучший поэт-песенник года! – вещал Чур с искренним воодушевлением. – Почётный гражданин города!.. Кавалер сорока литературных премий!.. Вы можете сейчас купить и диски и сборники и, не отходя, как говорится, от кассы, подписать свои приобретения у самого автора! Пользуйтесь случаем! Не упускайте шанс! Сегодня вам доступен гений – в непосредственной близости… Доступ свободен, но ограничен временем. Спешите да успеете! Эксклюзив обретёт в будущем значительный вес и цену редкостного раритета! Спешите и вы обеспечите своих внуков духовным и материальным благом!

      «Кто, интересно, сочинил эту благоглупость, неужто сам Заточкин? Надо бы спросить…» – Миронов видит: публика вяло реагирует. То ли совсем потеряно чувство юмора, то ли всё подобное надоело ей до отрыжки – это ёрничанье теперь повсюду.

      Сам Заточкин сидит неподалёку от стенда, едва умещаясь за столиком (столик мал – живот велик),