Под прикрытием Пенелопы. Игорь Агафонов

Как фамилия, вы сказали, поэта-язычника?… Впрочем, не важно. Христианство – оно в откровении живого и личного Бога, создавшего человека по Своему образу и подобию. Как я понимаю, вы осведомлены, что мысль христианская унаследовала из античной философии лучшее, в чём уже были и есть отблески Откровения. Вспомним Сократа с его призывом к самопознанию. Для христианина такое самопознание должно вести к смиренному постижению красоты Первообраза, к нравственному и духовному самосовершенствованию в доброте и мудрости сознательной аскезы. Именно сознательной. Что же касается писателя, у которого исключительно высокое чувство самодостаточности, то гордыня мешает ему стяжать евангельскую «нищету духа». А ведь, как бы он ни был талантлив, с него не снимается ответственность за это знание на последнем суде, ему предстоит держать и другой ответ – за свои дарования… Я ответил на ваш вопрос?

      – Благодарю, батюшка. Я вот только… – Волоха хотел ещё что-то спросить, но Миронов попридержал, коснувшись его плеча.

      – К нам прямым курсом идёт Заточкин-младший. Прошу любить и жаловать. Кстати, он недавно из нарколечебницы…

      – Майкл, – представился молодой человек и, придвинув от соседнего столика свободный стул, сел без приглашения.

      – По-русски то есть – Николай или Михаил?

      – Да, батюшка, Михаил. Я услыхал ваш разговор и решил присоединиться. У меня к вам тоже, знаете ли, вопросец.

      – Ну-у, мы батюшку так замучим…

      – Ничего страшного, Ефим Елисеевич. Так о чём бишь, как вы изволили выразиться, вопросец?..

      – Ну, во-первых, когда церковь наша начнёт бороться за власть?

      – За какую власть, уважаемый? Церковь не вмешивается в светские дела. У неё другие задачи.

      – И какие же?

      Волоху, видимо, покоробил запанибратский тон младшего Заточкина, и он демонстративно закрыл глаза носовым платком:

      – Не надо дерзить батюшке, вьюнош.

      Отец Александр успокаивающе выставил перед собой ладони:

      – Отчего же, Михаил вправе знать… значит, и задавать вопросы вправе.

      – Спасибо, отче. А то чуть что, сразу воспитывать начинают, кому не лень. А вообще-то мне надоели эти детские игры, а именно: соперничество брата с братом, брата с сестрой, мужа с женой, отца с сыном…

      – И давно? – опять не утерпел Волоха.

      – Да уж с неделю – точно.

      – Впечатляет.

      – Да, я люблю только одного человека прикармливать. Это – самого себя. Остальных – нет. Даже собственную жену. Будущую. Это – во-первых.

      – Неосмотрительное высказывание

      Отец Александр вмешался:

      – А во-вторых?

      – Недавно я книжку прочёл некоего священника. Сольев, кажется. И получается у него, что вся литература наша – И Пушкин с Толстым, и Лермонтов с Гоголем – всё это мура. Масоны все и никакой настоящей духовностью не пахнет… И надо читать одних святых отцов…

      – А вы тоже сочиняете?

      – Я?