А ты не сдерживай слёз и реви. Андрей Арсеньев

зашипели на мальчика, сползли с фундамента домика Д и упали на землю, скрывшись затем в траве.

      – Сьтё, упользли? – проговорил Дюклён, подойдя к мальчику, и забрал медальон.

      – Что это? Золотые червяки?

      – Хе-хе-хе! Сервяки! Хе-хе! Во сказянюль! Хе-хе! Сервяк – етя ти. А яни – етя дюрявли. Яни сейсяс упялзют дялекё-дялекё и лязют спать. А пятём, кягдя пяявится недюрявль, яни все трёе пряснются и нясьнут охётю ня вясих мям, сьтёби пяявились тякие кяк ти, – Дюклён ткнул пальцем в мальчика.

      – Трое?

      – Дя.

      – Но их же было два.

      – Третий, котёрий биль воть туть внизю, – Дюклён указал на пустое пространство медальона между фундаментом домика Д и окружностью, – упользь есё внясяле, кягдя я здесь пяявился. Зядяся недюрявля, воть етяго, – указав пальцем на сцепленные при помощи нитей широкие полосы внутри домика, – няйти их всех, сязрять – зелятельня всех – и тякзе нясять охётю ня вясих мям.

      – Зачем?

      – Зятем.

      – Ну скажи?

      – Не-а.

      – Почему?

      – Пятяму сьтя в тьвою мямю, кягдя оня спяля, зяползь дюрявль – и воть поетяму-тя ти тякой пляхой. А кя би етя биль недюравль, тё ти не биль би тякой пляхой. А с пляхими я не дрюзю.

      – Куда он заполз в мою маму? – спросил не на шутку встревоженный этой историей мальчик.

      – Кудя? Хе-хе, хярёсий вяпрёс, хе-хе. Осень хярёсий. – Дюклён снял с рогов трубку, опустился на траву, скрестив затем ноги, и принялся набивать в трубку табак, который он извлёк для этого из кармана шорт. – Кудя? – задумчиво проговорил Дюклён в воздух и запыхтел туда же. – Дя хоть кудя! Во, тёсьня! Хоть кудя. В любую диряську: нось, уси, хе-хе, роть, хе-хе.

      Пых-пых.

      – И что потом? – Мальчик сидел, с волнением стискивая свои плечи.

      – Пятём пяявляесься ти. (Пых-пых.) В тьвоём слюсяе недюрявль не сьель ни одняго дюрявлика. (Пых-пых.) Сьель би одняго – ти биль би полюсьсе, дьвоих – есё люсьсе, всех – васе хорясё. (Пых-пых.) Воть поетяму-тя ти и пляхой мальсик.

      Мальчик обдумывал услышанное.

      – Ты врешь?

      – Я?! – возмутился Дюклён. – Я никогдя не врю!

      Пых-пых.

      – Воть поетяму-тя пляхих мальсикяг и девосек больсе, сем хорёсих (пых-пых), пятяму сьтя дюравликов – нескялькя, а недюравликов (пых-пых) одинь.

      – И что делать?

      – Сьтё делять?

      – Надо, наверное, найти их, этих дюравликов, пока они далеко не убежали, – сказал мальчик, не без тревоги всматриваясь в сторону уползших маленьких змеек. – А если они ещё и доберутся до моей мамы!

      – Ей не вперьвой, – успокоил Дюклён мальчика и бодро вскочил на ноги. – Тёсьня! Зябиль! Ведь мне нюзьня няйти етяго… кяк егё?

      – Дюравлика?

      – Кякёго дюравлика? Не нюзьни мне тьвои дюравлики, у вась весь мир из однихь дюравликов висель. Мне нюзьня няйти мяегё… – щёлкая пальцами, – Мурдиклиффа. Во кягё!

      – Мурдиклиффа?.. А кто это?

      – Мурдиклифф – етя мой дрякон. Онь сбезяль оть меня недявня – паськудя. Укряль мой медальён, нясептяль зяклятие