Чувеч. Святослав Горелов

еще громче крик. – Заткнись, гад! Глазки свои поросячьи на меня выкатил и смотрит!

      Никола даже остановился от удивления.

      Затем шум, удар сковородой, из подъезда выбежала растрепанная баба в халате и тапочках.

      – Миша?! Убил его!

      Баба страшная, как атомный взрыв.

      – Да, входи, – опять мужской голос откуда-то из подъезда.

      – Мышь лови давай! Я не войду в квартиру, пока эта тварь там бегает по моим кастрюлям!

      – А ты убирай за собой, хоть иногда! Припрешься домой и на диван, телик смотреть! А я все мой за тобой!

      – Что! А ну заткнись, боров жирный!

      В этот момент их подъезда, с трудом протолкнув широкое пузо в узкий дверной проем, выходит Миша.

      – Хватит на всю улицу орать! Иди домой!

      Хорошо Николе все-таки. Отдельный коттедж. И соседи спокойные. Сидишь в шезлонге, кругом зелени, ягоды, грядки с овощами. И никто тебя не видит и не трогает. Красота!

      В каждом коттедже живут разные люди. И у всех разные огороды, как рассказывает бабушка. В начале улицы у коттеджей ничего не растет. Только деревья. В одном дворе беседка стоит. В субботу там всегда шашлыки жарят, что дух плывет по всей улице. В одном коттедже мотоцикл стоит, старый, с коляской. Его один парень все время чинит, бензин доливает, но мотоцикл с места так и не сдвигается.

      А у некоторых такой бардак, что смотреть страшно. Где доски навалены, где еще какая-нибудь дребедень. Одни соседи догадались себе прямо под окнами сделать загон для бешеной собаки. Возвели второй забор, поставили будку. Все проволокой оцепили. Собака возьми, да перепрыгни через забор и давай бежать. До сих пор поймать не могут.

      У других сплошные гулянки во дворе. Приедут вечером со всего города, врубят музыку на полную мощность:

      Забирай меня скорей,

      Увози за сто морей,

      И целуй меня везде

      Я ведь взрослая уже.

      Бабушка сидит на веранде, слышит песни, головой качает.

      – Какая срамота, – говорит она. – Один разврат в песнях. Ужас какой!

      – Разнузданность, – поддакивает рядом стоящий дед, дрыгая ногой.

      У большинства огороды нормальные. И цветы растут, и картошка с морковкой. Теплицы стоят, яблони цветут, клубника со смородиной спеют. А иногда такая густая растительность, что вообще ничего не видно.

      Вот как у Лариски…

      В коттеджах люди то нормальные живут, скрывать им нечего. Ведут себя как все, улыбаются, открытые всем. А Лариска, наоборот, скрытная. Дом у нее самый выразительный. Забор стоит ровно, когда у всех он покосился в разные стороны. Да еще ярко зеленого цвета. Что в огороде – не видно. Кругом у дома сплошные заросли. Тьма там из-за этого, что солнце не видно. И цветы не растут. Ягод никаких нет.

      Живёт Лариска одна, а лет ей больше семидесяти. Раньше с ней две собаки жили. Маленькая, беленькая, да черненькая, большая. Обе дворняги были найдены в подворотне самой Ларисой. Обе собаки тупые, как поливальные лейки, бесконечно брешущие и такие же странные, как и сама хозяйка.

      Вот