Вечной дружбой связаны школьные товарищи?. Маргарита Сысоева

и теперь обижено сопела. – Это она ерунду говорила, да еще умирающим голосом.

      Час от часу не легче!

      – Когда это было?

      – Когда мы поехали на вокзал встречать тетю Марусю.

      – И ты столько времени молчала?!

      – Я забыла.

      – Как ты могла?

      – Сначала я думала о том, как уговорить тебя, что бы мы тоже поехали на вокзал. Потом мы встретили Феликса. А я так мечтала о котенке…

      Понятно. Моя одноклассница могла уже скончаться. Надеюсь, дочь все-таки что-то перепутала. Назвала же она котенком дородного и далеко не юного Феликса.

      Я схватилась за телефон. Люба отозвалась почти сразу.

      – Ты жива? – лучшего вопроса мне в голову не пришло.

      – Да, по-моему, – неуверенно ответила Люба.

      – Что случилось? Ты прости, мне дочь только сегодня передала, что ты звонила два, а может, три дня назад!

      – Да? Я плохо помню тот день, может, и звонила.

      – Ты где?

      – В больнице, в инфекционном отделении.

      – Сейчас приеду!

      – Не стоит, – бесцветным голосом отозвалась Люба. – Сюда все равно не пускают. А к окну я не могу подойти, потому что привязана к капельнице.

      – А как же ты думала, я смогу подписать завещание?

      – Завещание? Наверное, я бредила. Вообще-то мне только сейчас телефон отдали. И сразу же ты позвонила. Спасибо. Звони еще.

      И Люба отключилась. Я осталась с телефонной трубкой в руках в состоянии полнейшего недоумения.

      С Любой мы встретились только через неделю. Ее выписали домой. Но на работу она пока не ходила, была слишком слаба. Делами занимался наш с ней бывший одноклассник, Андрей Разумовский. До этого он время от времени консультировал Любу по юридическим вопросам. И сейчас, по старой дружбе, взял на себя общий присмотр за бизнесом. Никому из своих сотрудников Люба на сто процентов не доверяла. А Андрей вовремя подвернулся. Именно в тот момент, когда ей, бедняге, схудилось. Он как раз зашел к ней домой, занес какие-то договора. А у Любы уже холодели руки и ноги. Любина мама причитала на кухне, Любина дочка рыдала, обняв мать. Андрей быстро взял все в свои руки, поторопил «Скорую», проводил Любу до больницы и вырвал телефон из ее коченеющих пальцев. Наверное, что бы она могла умереть спокойно.

      – А я уж думала, что тебе кирпич на голову упал, или тормоза у машины отказали.

      – Нет, кирпичи мне один раз уже мимо головы падали, – отмахнулась Люба, – А машина… машина не знаю, последние дни я почти не ездила. Но, спасибо, что напомнила, надо проверить тормоза. Попрошу Андрея.

      – В этот раз я просто банально отравилась, – продолжила Люба, потягивая рисовый отвар.

      – Ничего себе, «банально»! Да ты чуть на тот свет не отправилась, – проворчала Любина мать, как раз вошедшая в комнату с очередным стаканом отвара и белыми сухариками на блюдце.

      – Сальмонеллез, – пожала плечами Люба. – Любой мог отравиться. Эта инфекция живет в куриных яйцах.

      – Так уж и любой, – я с сомнением покачала головой. – Почему-то Сальмонеллез поразил только тебя. А