Вечной дружбой связаны школьные товарищи?. Маргарита Сысоева

Но машина, по-моему, не особенно пострадала. И беременность была ненастоящая, в смысле – внематочная.

      – Ты этому веришь?

      – Да. А ты – нет?

      – Не знаю. Но я бы не стала так безоговорочно верить всему, что говорят в роддоме. Они для статистики и не такое скажут.

      – Машина – это что. Хотя, конечно, машину тоже жалко, – продолжила Люба. – Она к ней, как к младшей сестре относилась.

      – Толик не ревновал?

      – Он, когда узнал про беременность, совсем обезумел. Если бы Гуля захотела на ночь закатывать свою Бэлу в спальню, он бы не стал возражать. Он был готов исполнить любую Гулькину прихоть. Впрочем, как и всегда.

      – Да. Толик – это сокровище. Не представляю, кто еще мог бы выносить Гульку столько времени и в таких количествах.

      – Это точно.

      Мы с Любой согласно помолчали.

      – Кстати, я о беременности не знала.

      – А они и не афишировались. Наверное, сглазить боялись. Тем более, после того случая, – Люба цедила вино, с тоской поглядывая на бутерброды.

      Наверное, опять на диете, бедолага.

      – Какого случая? – поинтересовалась я. – Тут я тоже не в курсе.

      – Да когда нам на голову кирпичи посыпались, – Люба забылась, и ее рука сама потянулась к вазочке с конфетами.

      – Кирпичи? Толик сказал, что этого не было.

      – Толик? – Люба отдернула руку от вазочки и опять уставилась на бутерброды. – А говоришь, что не в курсе.

      – Не в курсе. Знаю только, что не кирпичи.

      – Ну да, не кирпичи. Но какая разница? Нам и гастарбайтерам было все равно. Они были тяжелые и упали сверху.

      – Кто упали? – не поняла я.

      Час от часу не легче! То на них канделябры пикируют, то толстые гастарбайтеры сверху валятся.

      – Не кто, а что, – поправила меня Люба.

      – Что? – переспросила я, вся превратившись в слух.

      – Не помню, – Люба пожала плечами. – Ерунда какая-то архитектурная. Мы с Гулькой решили пообедать и зашли за Толиком на работу, что бы позвать его с нами в кафе.

      – А где Толик сейчас трудится? – поинтересовалась я.

      Совершенно вылетело из головы, что делает Гулькин муж в свободное от забот о драгоценной супруге время.

      – Толик сейчас занимается электропроводкой в краеведческом музее. Так вот, идем мы с Гулькой к Толику. Сначала мы зашли в центральный вход, но там нам сказали, что электрики сейчас работают в доисторическом зале и пройти к ним можно через улицу. Надо только обогнуть здание со стороны моста. А там так кусты разрослись, что пройти можно было только вдоль стены, практически вплотную к ней. Мы и пошли. Стену как раз два узбека штукатурили. Мы свернули за угол, и тут сверху посыпались эти архитектурные излишества. Мы отскочили – я – в кусты, а Гулька и гастарбайтеры прижались к стене, и камни грохнулись между нами. Пренеприятнейшее ощущение, скажу я тебе.

      – Могу себе представить.

      Действительно, я очень живо представила себе беременную Гульку под грудой камней. Жуть. Аж мурашки по коже.

      – Тогда все обошлось. Прибежал Толик, принялся