Возлюби ближнего своего. Эрих Мария Ремарк

она. – Немедленно уйди!

      – Да будь же умницей, Рут. – Он обнял ее.

      Рут с минуту всматривалась в красивое лицо, которое любила, которому бездумно доверилась. Затем размахнулась и дала Биллингу пощечину.

      – Уйди! – закричала она и слезы брызнули у нее из глаз. – Уйди!

      Он пошатнулся и сделал шаг назад.

      – Что?! Бить?! Бить меня! И это ты, грязная жидовская свинья, смеешь бить меня?

      Он хотел было броситься на нее.

      – Уйди! – крикнула она истошным голосом.

      Он испуганно оглянулся.

      – Заткнись! – прошипел он. – Еще небось хочешь натравить на меня людей? Это доставило бы тебе удовольствие! Как же! Я уйду! Да, да, уйду! Слава Богу, что я избавился от тебя!

      «Quand lamour meurt»[8], – пел на экране томный женский голос, плывя сквозь шум и дым марокканского кафе. Рут провела рукой по лбу.

      Рядом с этим все остальное казалось незначительным. Страхи и тревоги родственников, у которых она жила. Дядя настаивал на скорейшем отъезде, чтобы избежать ареста… Потом пришла анонимка: ей сообщили, что если через три дня она не исчезнет, то ей остригут волосы и как осквернительницу арийской расы повезут на телеге через весь город с позорными надписями на спине и груди… Потом прощание с могилой матери… Дождливое утро у памятника павшим воинам; кто-то стер имя ее отца, убитого во Фландрии в 1916 году. Отец был еврей… Наконец поспешное, одинокое бегство через границу в Прагу… Она захватила с собой несколько драгоценностей, оставшихся от матери…

      На экране снова зазвучали флейты и барабаны. Заглушая их, раздался марш Иностранного легиона – отрывистые, возбуждающие звуки горна, взлетающие над ротами воинов без роду и племени, плетущихся по пустыне.

      Керн наклонился к Рут.

      – Вам это нравится?

      – Да…

      Он достал из кармана небольшой флакон и подал ей.

      – Одеколон, – сказал он шепотом. – Здесь очень жарко. Может быть, это освежит вас.

      – Спасибо.

      Рут вылила несколько капель на ладонь. Керн не заметил, как на глазах ее внезапно выступили слезы.

      – Спасибо, – повторила она.

      Штайнер пришел снова в кафе «Алебарда». Он сунул кельнеру пятишиллинговую бумажку и заказал кофе.

      – Позвонить? – спросил кельнер.

      Штайнер кивнул. В последнее время он с переменным успехом играл несколько раз в других кафе. Теперь у него накопилось около пятисот шиллингов.

      Кельнер положил перед ним пачку газет и ушел. Развернув газету, Штайнер принялся было читать, но вскоре отложил ее в сторону; международные события мало интересовали его. Человеку, плывущему под водой, важно одно – вновь вынырнуть на поверхность. А раскраска рыб была ему безразлична.

      Кельнер принес кофе и стакан воды.

      – Эти господа придут через час.

      Он задержался у столика.

      – Хорошая погода сегодня, правда? – сказал он немного погодя.

      Штайнер кивнул и принялся разглядывать рекламу на стене. Плакат призывал всех пить солодовое пиво и тем самым добиваться долголетия.

      Шаркающей

8

Когда умирает любовь (фр.).