Путь стрельбы. Евгений Связов

Не болтливой, а очень ненавязчиво очень внимательной и искренне любящей собеседника. Своей в доску сразу.

      У меня, конечно, постреливало, что наверное, это она профессионально. Но если даже и так, то она искренне любила свою работу.

      В общем, мы сидели на старой кухне… как ныне говорят, с крафтовой органической мебелью из монолитного дерева. И пили кофе с шоколадкой и сигаретами.

      Поначалу, когда я тормозила рассказывать, было опасение, не достанет ли теть Лена косячок пыхнуть для расслабона. Но не, она меня просто разболтала ниочём. И я не особо напрягаясь, ну и в третий раз же уже, пересказала про сны и вокруг. Про сны – всё, включая прабабушку.

      Тёть Лена задумчиво закурила и очень искренне задушевно сказала:

      – Дашуль, знаешь, поковыряв любого ветерана, я всегда нахожу одно: страх обратки. Любой, кто стрелял, зная, что хочет убить, всегда боится обратки. Не пережить обратку. Не успеть среагировать. Не упредить. Не просчитать. И всё такое. Бабам – особенно тяжело. Мужики себе легче объясняют, зачем и почему правильно – стрелять насмерть. А бабам – сложней. Потому что мы не приспособлены для войны. Но… Давай-ка попробуем управляемо пофантазировать.

      Вот тут стало нервно. Хотя с другой стороны, что надо было ожидать от профи? Что он расскажет, а не покажет ответ?

      Потянулась к сигаретам, спросила осторожно:

      – Закурю? Не помешает?

      Тёть Лена, весело:

      – Валяй. Не помешает.

      Закурила, посмотрела на тёть Лену сквозь дым.

      Она вздохнула, перестроилась на рабочий тон, сказала чётко:

      – Ладно. Это – не гипноз. Я буду просить тебя сделать, мысленно, разные вещи. Если не хочешь или не получается – не делай. Только говори мне об этом. Ладно?

      Хмыкнула. Наверное, больше всего от смущения от «говори мне об этом». Кивнула.

      А тёть Лена продолжила договорной ввод в сессию:

      – Тебе как удобней представлять себя где-либо? С открытыми, с закрытыми?

      Подумала пару секундочек, созналась:

      – Ну, с открытыми… с закрытыми я сплю… ну и меньше контролирую процесс.

      – Ага. Тогда… представь, что ты идешь по улице на окраине города. Ночь, осень, дождик, пусто, темновато. Представила?

      – Ага.

      – Расскажи, что за местность. Старая постройка, новая?

      – Э-э-э… старые дома, двухэтажки. Большие дворы, сараи. Кусты, деревья.

      – Ладно. И, вот ты идёшь, и слышишь сбоку за кустами – вскрик, а потом удары ногами. Обходишь кусты, и видишь двух здоровых бандюков, которые месят молодую девчонку. Видишь их?

      – Ну, вижу.

      – У тебя есть пистолет. И ты его достаешь.

      У меня. Пистолет. На привычном месте в кобуре на поясе.

      И счас я буду мазать, а потом…

      Лицо – скривило от борьбы ужаса с раздражением. Затянулась, посмотрела на теть Лену вопросительно – «может, прервёмся?» Она мягко попросила:

      – Вернись, пожалуйста, туда. Ненадолго.

      Ну, попробуем. Вздохнула тяжело, кивнула. Вернулась мысленно