Йага. Колдовская невеста. Даха Тараторина

заговорил:

      – Пропусти-ка ее, Бдарь.

      Возница задохнулся от возмущения. Вцепился в седую бороду, едва не выдрав.

      – Да где ж это видано, батюшка?! Неужто к тебе всякая неумойка по первому же требованию…

      – Пропусти, сказал.

      Сказал вроде негромко, а старик сразу втянул голову в плечи и спорить поостерегся. Боров между тем поставил красный сапог с загнутым носком на приступку и тяжело вывалился из повозки.

      – Ну иди сюда, что встала, – поманил он толстым пальцем с тремя перстнями.

      Зеваки вокруг ахнули – не к добру. Так запросто батюшка Боров ни с кем не балакает, к нему в особый день очередь стоять надо! Йага же сощурилась и бесстрашно подошла.

      – Ты что же это, – сказала она, – как у себя дома тут ездишь? Людей пугаешь, мальца едва не убил!

      Холоп все же вырвал клок из бороды: вот сейчас ка-а-а-ак даст батюшка девке затрещину! Но Боров повернулся к нему:

      – И верно, Бдарь. Что это ты расшумелся? Хлыстом так и хлещешь. Сам хлыста захотел?

      Возница взмолился:

      – Помилуй, батюшка!

      – Цыц! – И обратился уже к Йаге: – Что еще?

      Больше ничего от важного человека Йаге было не надобно, но она подумала и добавила:

      – И мог бы не в повозке гоголем ехать, а ногами дойти. Небось не развалился бы!

      Боров захохотал, точно в бочку, пузо затряслось в такт.

      – Ладно, отныне стану пешком ходить. Еще чего хочешь?

      Йага развела руками, с удивлением обнаружив в стиснутом кулаке серьги. Убрала их в передник к прянику и докончила:

      – И вообще добрее к людям надо быть. Вот.

      – Ну как прикажешь, горлица. Вот с тебя и начну. Полезай в повозку, отвезу в хоромы, угощу сладким медом.

      – Нет, спасибо, – мотнула головой девка и собралась уже уйти, да не пустили.

      Пальцы Борова были хоть и толсты, а сила в них скрывалась недюжинная. Эти-то пальцы и стиснули загорелое запястье ведьмы.

      – Сама вылезла, хвостом повертела, так теперь и ответ держи. Залазь, кому сказал!

      – Не перечь, девонька! Слушайся! – зачастил Бдарь. Он-то точно знал, на ком Боров сорвет злость, чуть что.

      – Да не полезу я. Вот еще!

      – Полезешь, еще как полезешь, – пообещал батюшка. – А я тебе опосля перстенек дам, не обижу.

      Бдарь соскочил с козел, подбежал, уперся ей в спину, подталкивая.

      – Полезай, полезай, дочка! Никого еще батюшка не обделил!

      – Да вы никак белены объелись? Пустите! – Йага рванулась раз, другой – крепко держат. – Пустите! – потребовала она уже всерьез.

      Да не станут же ее неволить? День белый на дворе, людей вон сколько вокруг… Станут. И люди стыдливо отворачивались, и Боров хватку не ослаблял. Кто-то из старух посоветовал:

      – Не противься, дочка! Поехала бы…

      – Отстаньте!

      Йага пустила в ход зубы. Боров разжал одну руку, но тут же вцепился другой – уже в лиф сарафана.

      – Давненько я таких норовистых кобылок не объезжал! – ухмыльнулся он. – Добре!

      Слюнявый