Я – тринадцатый!... Амаяк Тер-Абрамянц

невольно прекратилась, все повернулись к двери. С секунду Вася стоял на пороге и смотрел на хор, а хор на него, потом, набрав воздух в свою широкую грудь, словно кидаясь из бани в прорубь, гаркнул:

      – Мать вашу! Сколько можно доктора ждать? Вызов три раза объявляли, полчаса в машине мерзну, больной повесился, не дождался врача!

      – Селектор! – очнулся Спиркин. – Вызов по селектору не расслышали! Увлеклись, запелись! – розовый туман эйфории стремительно рассеивался, и он недоуменно огляделся, ведь только полчаса назад он был категорически против пения!

      Поднялась Анфиса Петровна.

      – Товарищи, товарищи, тихо, спокойно… какая бригада на вызов?

      – Да Сидоркина, тринадцатая… – скривился шофер.

      – Доктор Сидоркин, прошу на вызов, – пригласила Анфиса Петровна, – а мы, товарищи, продолжаем репетировать. Петр Иванович…

      – Ну что там еще такое, Василий, – недовольно спрашивал уже в холле Сидоркин, застегивая на ходу пальто. Василий сморщился снова, будто проглотил кислое.

      – Да не повесился – отравление.

      – Любишь ты, Василий, эффекты, тебе бы в хоре петь, – покачал головой Сидоркин. – ты же прирожденный артист…

      – А видал я ваш хор там за горизонтом, там-тарам-там-там, – ответил Вася.

      Минут через пятнадцать Спиркин шел домой. Петр Иванович семенил рядом со своим огромным баянным футляром. Им оказалось, к несчастью, по пути. Петр Иванович очень любил поговорить о медицине, всегда обеспокоенный состоянием собственного здоровья, задавал различные вопросы, и Спиркин отвечал, не всегда внятно, пытаясь отделываться по возможности односложными «да» или «нет». Он устал. Они шли вдоль шеренги пятиэтажек, однообразных и скучных, как бред параноика, бесконечно повторяющего одну и ту же бессмысленную фразу.

      Худрук вытащил смятую бумажку и, показывая Спиркину, озабоченно спросил: «Вот мне врач выписал рецепт, скажите, а это для жизни не опасно?»

      – Это ж обычное средство от простуды, с чего вы взяли? Врач-то, наверное, вам объяснил?

      – А я ему не верю.

      – Почему же? – удивился Спиркин.

      – Вы знаете, – сказал вдруг Петр Иванович, – я человек простой, вы на меня не обижайтесь, но я честно скажу, что все врачи – убийцы!

      – Как так? – опешил Спиркин, – с чего вы взяли?

      – Убийцы, убийцы, – твердил Петруша, – не переубеждайте меня, я много случаев знаю, все убийцы!

      Спиркин посмотрел на него: Петрушина челюсть тряслась, глаза стали еще более пустыми и смотрели куда-то в точку. «А ведь он настоящий алкоголик, – подумал Спиркин равнодушно. – Такому и по морде-то дать как-то не по-гиппократовски».

      – Дальше мы разойдемся, – сказал он.

      – Да-да, мне как раз сворачивать, до свиданья.

      – Будьте здоровы, – сказал Спиркин.

      Когда он подходил к дому, шел тихий снег,