Профессия – лгунья. Зоя Геннадьевна Янковская

клубок, покатился вдоль дороги и исчез за первым поворотом.

      Филиппинки продолжали неистовствовать:

      – О-о! Кача! Кровь, сколько крови!

      Кто-то со спины фамильярно похлопал меня по плечу:

      – Убери руку! – шикнула я по-русски, даже не пытаясь разглядеть, кто из них это был. Руку отдернули. Всё объясняли мимика и интонации. Слова им были непонятны, но это было ни к чему. Подошел Куя и взял мою разодранную руку. Вытер мне платком кровь и что-то спросил, качая головой:

      – Болит? – догадалась я.

      – Ничего. Поехали домой. Спать хочется, – сказала я по-русски. Он тоже догадался, о чем речь, и сел за руль.

      «Никакой он не абориген, – подумала я, – он хороший».

      Едва стал подкрадываться сон, как вдруг раздался наглый истеричный звонок в дверь. Я подскочила в кровати. В дверь начали стучать кулаками, потом послышались пинки и крики филиппинок. Я распахнула дверь:

      – Что случилось?

      – Джищин, джищин, – верещали они.

      – О, боже… – оцепенев, сказала я, и позвала Ольгу.

      Неожиданно раздался всеобщий хохот и визг.

      – Джёудан, джёудан! – загорланили они, и, отпихнув меня от дверей, одна за другой ворвались в квартиру, и ринулись смотреть наши комнаты. Девушек оказалось не меньше десяти.

      – О, они спят не вместе! Смотрите, смотрите! – специально для нас они выкрикивали это по-английски.

      – Хей, Кача, ты не любишь женщин? А ты, Лиза? А мы все лесбиянки! Мы ненавидим мужиков! И вы потом тоже станете лесбиянками! Ха-ха!

      Растерянные и напуганные, мы с Ольгой, вытаращив глаза, смотрели на царящий беспредел и тщетно искали слова, чтобы обуздать диких людей. Осмотрев комнаты, они побежали в кухню. Распахнули холодильник и с визгом и прыжками стали трогать продукты. И, хватая себя за волосы, стали негодовать, до чего мы богатые. Вцепившись в мясо, одна из них хриплым голосом закричала:

      – О, нику! Нику! Чодай!

      От страха и злости у меня пульс стучался в ушах:

      – Я щас так чодайкну тебе по башке, что мало не покажется. Положи немедленно! – процедила я полушёпотом.

      Испуганные, они отскочили от меня и бросились к Ольге.

      – Лиза, Лиза! Почему Кача такая недобрая?

      – Да пошли вы!

      Нелюбезность наша их по-настоящему удивила. Будто их пригласили на праздник и вдруг незаслуженно оскорбили. Картинно хмурясь, они погрозили нам пальцами и одна за другой вереницей быстро умчались. Какое-то время мы ещё пребывали в ступоре. Этот эпизод очень напугал нас. Нельзя было искать с ними нормальных отношений. Любая дружеская улыбка означала для этих людей, что все рамки сметены и положено начало их дикарской фамильярности.

      XI

      – Ты только подумай, мы тут вдвоем друг у дружки! Больше никого! – как-то вдруг заявила Ольга.

      – Как так? – удивилась я.

      – Две русские! Больше никого! Как охота увидеть русских, – вздохнула она.

      Эти слова будто оказались провидческими. В тот же день в клуб пришёл крошечный