Нетеатральный разъезд. В. Н. Симаков

предлогом.

      Вяземский. Я тоже считал ревность Пушкина беспочвенной. Но кавалергард не успокоился… Он демонстративно преследовал Наталью Николаевну после своей свадьбы. И Пушкин стал жертвой ее неумения вести себя.

      Жуковский. Дай бог, чтоб все жены вели себя так, как она. И нам в первую очередь надо побеспокоиться о добром имени вдовы.

      Вяземский. Городские сплетни ее не щадят, праздность салонов порождает убийственные домыслы.

      Жуковский. Александр Иванович, вы виделись с ней?

      Тургенев. Сразу по возвращении. Отдал ей просвирку из Святогорского монастыря.

      Жуковский. Как нашли ее? Она ведь была на грани помешательства, ее с трудом спасли от безумия…

      Тургенев. Я нашел ее очень слабой, но покорной провидению. О горести ее и говорить нечего.

      Вяземский. В защиту вдовы хорошо сказал ее исповедник отец Василий тетке ее Загряжской: «В моих глазах она – ангел.»

      Тургенев. Мы-то согласимся с исповедником. Да женщины-то редко говорят друг о друге доброе слово. И клевета продолжает терзать память Пушкина.

      Вяземский. Все порядочные люди убеждены в невиновности вдовы, и Пушкин жил и умер с этим убеждением.

      Тургенев. Супружеское счастье Пушкиных стало мишенью развратников, Потому он и отверг всякие переговоры секундантов, боясь вмешательства праздных языков в его семейные дела. Д'Аршиаку, которому это было сказано, можно верить.

      Жуковский. И сейчас, и в будущем всякий мерзавец сочтет себя вправе бросать в нее камни. Страдает обожаемая поэтом женщина. Надеюсь, мы не будем поддерживать злопыхателей в салонах и компаниях. Честь семьи поэта превыше нашего знания обстоятельств и имен виновных в происшедшем.

      Вяземский. Печально, что если истина обнаружится и божье правосудие на грешной нашей земле оправдается, бедного Пушкина не воротишь.

      Жуковский. Слава богу, вдова с детьми уехала в деревню, и толки, надеюсь, прекратятся сами собой.

      Тургенев. Неужели никто не мог в тот момент остановить его?

      Жуковский. Он слишком стремительно действовал. После ноябрьской комедии постарался избежать огласки, инициативу вызова переложил на посла.

      Вяземский. В тот момент я отстранился от событий. Не считал возможным вмешиваться в их жизнь. Другие, по-видимому, придерживались противоположной точки зрения. Сопоставляя факты, я уже теперь понимаю, что был заговор. И в ночь перед дуэлью я заигрался в карты, пришел слишком поздно домой, и Вера Федоровна не смогла поделиться со мной своим предчувствием беды. Но не думаю, что в тот момент я разделил бы ее опасения. Каюсь.

      Жуковский. Пушкин слишком часто прибегал к дуэлям даже по меньшим поводам. Этот ход стал для него единственным в разрешении всех споров и жизненных конфликтов.

      Тургенев. Я заметил в нем честолюбие непомерное. И он мало задумывался над последствиями своих поступков.

      Вяземский. И забывал, что дуэльное счастье капризно. Складывается