Распутник и чопорная красавица. Маргарет Мур

слабости Эзме отпрянула и немедленно высказала ему все, что думает о его наглости.

      – Как вы могли? – воскликнула она, забиваясь в самый дальний угол кареты. – Вы… вы… трус! Больше никогда, никогда не смейте этого делать! Если сделаете, я сразу же напишу брату, и вы больше не будете на него работать!

      Маклохлан как будто совсем не огорчился; скрестив руки на груди, он смерил ее взглядом, в котором сквозило легкое удивление:

      – По-моему, простой поцелуй – не повод для таких крайностей!

      Эзме удивило то, что он совершенно не раскаивается. Правда, вскоре она решила, что получила лишнее доказательство его низости.

      – Я не хотела этого поцелуя, не напрашивалась на него, и он мне совершенно не понравился. Кроме того, вы выказали грубое неуважение ко мне и оскорбили мое достоинство!

      Маклохлан ухмыльнулся:

      – Боже правый, сколько упреков! Почему бы для ровного счета не обвинить меня заодно и в государственной измене?

      – Вам бы понравилось, если бы я неожиданно набросилась на вас с кулаками?

      – А вы попробуйте – и мы посмотрим!

      В душе у Эзме все смешалось. Помимо отвращения и презрения она испытывала и соблазн, за что жестоко порицала себя.

      – А может, вы боитесь за свое целомудрие? – продолжал Маклохлан. – Если да, позвольте вас заверить: вы – последняя женщина в Англии, которую я бы захотел соблазнить.

      – Как будто у вас есть хоть какая-то надежда соблазнить меня!

      – Осторожнее, мисс Маккалан! – ответил он с ухмылкой, за которую ей захотелось дать ему пощечину. – Я люблю дерзких!

      – Противный, тщеславный урод! При одной мысли о вашем прикосновении у меня мурашки бегут по коже! Вы невыносимы! Сейчас прикажу кучеру развернуться и ехать назад.

      Язвительное выражение исчезло с лица Маклохлана.

      – Вы забыли, что Джейми рассчитывает на нас? Вот как вы платите ему за все, что он для вас сделал? Я не знаю и одного человека на тысячу, который позволил бы сестре занять такое место в своей жизни, не говоря уже о делах!

      Он прав, но ведь и она тоже права!

      – Тогда требую, чтобы в будущем вы относились ко мне с уважением, а не как к уличной девке!

      – Признаю, что поступил неправильно, потому что начал действовать без предупреждения. Однако с проститутками я дела не имею, – ответил Маклохлан без намека на раскаяние или извинение. – Кстати, раз уж нам предстоит изображать Огастеса и его жену, нам придется время от времени целоваться. В нашей семье мужчины отличаются страстностью и тягой к публичному выражению чувств. Каменная холодность с моей стороны породит недоумение и кривотолки.

      Как будто она настолько наивна! Он просто пытается найти предлог для того, чтобы давать выход своему вожделению…

      – Я вам не верю!

      – Зачем иначе мне вас целовать? – возразил он.

      Эзме задумалась. Куинну Маклохлану больше всего на свете нравится дразнить ее и издеваться над нею. Вряд ли он поцеловал ее потому, что считает красивой. Должна быть другая причина, и она нашла