Распутник и чопорная красавица. Маргарет Мур

кого вы когда-либо знали.

      – Вот как? – ответила Эзме с таким видом, словно собиралась писать трактат о Маклохланах. – Пристрастие к дурочкам у вас семейное?

      Снова испытав желание перейти в наступление, Маклохлан чуть подвинулся вперед, и их колени едва не соприкоснулись.

      – Я предпочитаю женщин умных, которые знают, чего хотят, и не боятся говорить о своих желаниях… А умницы, которые ловко толкуют законы, меня буквально завораживают! Особенно если у них к тому же лучистые светло-карие глаза на хорошеньком личике в форме сердечка, полные губы и упругие щеки, а фигурка стройная и вместе с тем женственная… Неожиданно ему трудно стало сидеть рядом с Эзме.

      – Я вам не верю!

      Он откинулся на спинку сиденья и громко расхохотался, показывая, что всего лишь дразнил ее. Эзме глубоко вздохнула:

      – Раз уж нам придется действовать сообща, пожалуйста, попробуйте не дразнить меня и не выводить из себя… Лучше расскажите еще что-нибудь, чтобы никто не усомнился, что вы – Огастес, а я – ваша жена.

      Несмотря на растущую досаду и данное себе слово помнить о том, что Эзме его ненавидит, Куинн кое-что заподозрил…

      – Например, – быстро продолжила Эзме, явно не сознавая, какое действие на него оказывает, – как вас называют в семье? Куинтус? Куинн?

      – Родственнички награждали меня кличками, которые я не потрудился запомнить. Поскольку окружающие будут считать нас мужем и женой, обращайтесь ко мне «милорд» или «Дубхейген».

      – Мы ведь будем только притворяться мужем и женой, – тут же уточнила Эзме. Неожиданно в ее светло-карих глазах заплясали озорные огоньки. – Если хотите, я могу называть вас Дуб…

      – Лучше Дубхейген или милорд. Если обратитесь ко мне каким-нибудь неподобающим образом, я сделаю вид, что не слышу.

      – Что ж, милорд, – угрюмо согласилась она. – Как зовут вашу невестку?

      Куинн обрадовался. Сейчас она получит!

      – Гортензия.

      Эзме откинулась на подушки и прищурилась:

      – Ее в самом деле так зовут или вы меня дразните?

      – В самом деле, – улыбнулся Маклохлан. – Правда, по-моему, нам лучше избегать называть друг друга по имени, даже наедине. В этом случае, даже если наш маскарад раскроется раньше времени, никто не обвинит нас в том, что мы пользовались чужими именами… Я могу звать вас своим цветочком… – он задумался, словно прикидывал, подходит ли Эзме такое ласкательное обращение, – или пышечкой! – Да, он назвал ее так на прошлое Рождество, чтобы подразнить, но сейчас, когда он понял, как она очаровательна, прежнее насмешливое прозвище в его устах прозвучало нежно. Куинн тут же одернул себя. Неужели Эзме Маккалан кажется ему очаровательной?!

      Судя по ее взгляду, она охотно убила бы его на месте.

      – Только попробуйте! Тогда я буду звать вас своим дорогим утеночком!

      Очень желая вернуть былую невозмутимость, Куинн не только принял вызов, но и увеличил ставку:

      – А я вас – своей милой обузой!

      – А я вас – ненаглядным тюремщиком!

      Он