Распутник и чопорная красавица. Маргарет Мур

оставить их при себе!

      – Впервые вижу женщину, которой не нравятся комплименты!

      – Если бы я думала, что в ваших словах есть хоть капля искренности, я, возможно, и почувствовала бы себя польщенной.

      Несмотря на ее презрительный тон, Куинн не сдавался:

      – А я говорю искренне. Вы выглядите прекрасно. Я и представить не мог, насколько человека меняет одежда!

      Она круто развернулась лицом к нему. И вдруг произошло чудо: она улыбнулась – теплой, неподдельной улыбкой. Сердце у него екнуло – неужели от радости? Правда, уже очень давно Куинн ничему не радовался по-настоящему и потому не поверил себе.

      – Джейми! – воскликнула Эзме, глядя куда-то в сторону.

      Оказывается, ее улыбка предназначалась брату, который тихо вошел в гостиную и стоял у него за спиной. Ну, конечно! Наверное, он на миг сошел с ума, если подумал, будто Эзме способна так улыбаться ему. Он не станет огорчаться, в конце концов на свете достаточно женщин, которые жаждут его внимания!

      – Извини, Джейми, за опоздание, – сказал Куинн, не давая Эзме времени осудить его. – Меня задержал портной.

      – Ничего. У вас еще много времени, чтобы выехать из Лондона и проехать значительное расстояние дотемна, – ответил Джейми. – Вижу, ты потратил деньги с толком.

      – Ты тоже. Признаюсь, я сомневался, удастся ли твоей сестре сойти за молодую аристократку, но, по-моему, из нее получилась замечательная графиня!

      – Как я рада, что мой наряд встретил ваше одобрение, – холодно ответила Эзме. – Позвольте напомнить, что нам пора ехать. Чем скорее мы доберемся до Эдинбурга, тем скорее покончим с делами и вернемся.

      Куинн был совершенно с ней согласен.

      Карета с грохотом несла их на север. Куинн сидел мрачный и неразговорчивый. Зачем лезть из кожи, стараясь завоевать расположение женщины, которая его презирает? Ночью прошел сильный дождь: по обочинам стояли глубокие лужи. Над ними нависало низкое, свинцовое небо. Резкий ветер также не улучшал настроения путешественников.

      – Если будете так горбиться, помнете плащ, – заметила Эзме, когда тяжелая карета, обитая изнутри грубой полосатой материей, подпрыгнула на очередном ухабе. – А ведь ваша одежда наверняка обошлась моему брату в кругленькую сумму!

      – Вряд ли весь мой гардероб стоит дороже вашей накидки, – ответил Куинн, горбясь еще сильнее – нарочно, чтобы позлить ее. – Если сомневаетесь, могу доказать – я сохранил все расписки.

      Эзме смерила его надменным взглядом:

      – Уж я-то торговаться умею!

      – Не сомневаюсь – одним своим взглядом вы способны заморозить модистку до костей и убедить ее работать себе в убыток, – кивнул Маклохлан. – Я же, наоборот, считаю, что за хорошую работу следует хорошо платить.

      – Я лишь стремлюсь получить самое лучшее за свои деньги!

      – За деньги вашего брата, – уточнил Маклохлан.

      Эзме невольно покраснела:

      – Если бы женщины имели право получать профессию, я охотно стала