Завтра ехать далеко. Александр Анфилов

перестань же, – он поднялся, присел рядом и шепнул так, чтобы Левша, устроившийся под окном и романтично разглядывающий луну, не услышал: – Ну схватил я тебя за хвост! Всю жизнь будешь дуться?!

      – За хвост! – грозно прошипела она в ответ. – Прямо ручищей своей. А потом еще и потянул! Каково, а?

      – Так ты бы вниз с обрыва укатилась вслед за писцом!

      – Ништо! Хоть малость бы от тебя отдохнула.

      – Лучше б спасибо сказала.

      – Спасибо! За очередное унижение.

      Отчаявшись, Рэй покопался в глубинах рюкзака, вынул тряпицу, в которую был упакован увесистый ломоть рыбы. Лиса поначалу не среагировала, но, едва аромат достиг ее носа, обернулась.

      – Речная рыба, копченая. Купил сегодня у охотника Бориса, думал, на всю дорогу хватит.

      Сольвейг принюхалась к мешочку еще внимательнее; изнутри веяло дымчатым благоуханием копченой форели.

      – Пеструшка, что ли? – удивилась она, уточнив местное название рыбы. – А как это – копченая?

      – Да уж, на всякого мудреца… Сколько тебе, говоришь, четыре сотни от роду? А про копчение в первый раз слышишь?

      – Слышала я, не зазнавайся! Просто пеструшку, вот чтобы копченую, не пробовала, – проговорила она, гипнотизируя мешок с ароматным ломтем внутри.

      – Между прочим, полалтына за кусок.

      – А ты, чурбан, мне и того больше должен за прикосновение ко священному хвосту! – она выхватила вязку и, так уж и быть, устроилась возле костра.

      Ненависть в глазах угасала по мере того, как пеструшка латала душевную травму лисы. Сытые путники устроились на ночлег. Левша отключился первым, а когда из угла донеслось тонкое лисье сопение, глаза Рэя сомкнулись сами собой.

      ***

      «Тук-тук», – раздалось в тишине.

      Левша приоткрыл глаз, но веко сразу опустилось обратно. Он подбил ногами тонкое одеяло и снова провалился в забытье.

      «Тук-тук», – повторилось за дверью.

      Писарь подскочил, оглядев мрачную лачугу. Кострище давно прогорело, дверь была заперта щеколдой изнутри, в окне чернота, по которой гуляет легкий ветерок. Взбудораженный, Левша вынул из-за пазухи бурдючок, глотнул и, проворчав себе под нос, улегся обратно.

      Но сон не шел. Почувствовав нужду, он понял, что уж не сможет уснуть и поднялся. Герой беззвучно спал в дальнем левом углу, его подруга, временами ерзая, лежала справа от двери. Он шаркнул засовом и опасливо оглядел поросшую тысячелистником и ромашками улочку. Летняя ночь подходила к концу, восток начинал сереть. Убедившись, что снаружи никого, Левша отошел за дом и принялся сливать излишки.

      Завершив дело, он заправился, одернул заношенный кафтан. Как вдруг за спиной скользнула тень!

      ***

      В продолжение ясной ночи, утро выдалось солнечным. Рэй потянулся, выгоняя дремоту, поднялся и осмотрел лачугу. Мерное движение под одеялом неподалеку: Сольвейг дремала, свернувшись калачиком и с головой укрывшись одеялом. Сбоку из-под накидки маняще выглядывала белая кисточка.

      Рэй переборол желание