Завтра ехать далеко. Александр Анфилов

дальше оказываюсь от истинного облика. Чтобы поддерживать лисью форму, нужно много энергии. В твоей душонке ее и так кот наплакал, а там еще и… вода.

      – Да кто бы мог подумать. Чтобы одолеть премудрую снежную лису достаточно окропить ее водой. Слушай! Получается, если тебя накормить да погладить, у тебя и ушки на макушке отрастут?

      – Отвали. Ненавижу. Бесишь! – она поднялась и, широко махая руками, зашагала вперед.

      – Погоди-ка, но ведь получается, – хитро отметил он, догоняя, – этот красивый хвост свидетельствует о том, что я стал сильнее?

      – Ни о чём он не свидетельствует, понял?! Не зазнавайся только потому, что одолел пару чудищ. И вообще! – остановилась резко. – Разберись лучше вон с тем сиплым, что труси́т за нами от самой деревни.

      Рэй ответил уже без шуток:

      – Сам заметил. Вот только чего, бишь, ему надо?

      Рэй встал поперек дороги и скрестил руки на груди в ожидании таинственного преследователя.

      Тот двигался легким бегом, который по скорости выходил чуть быстрее шага трезвого человека, и это, очевидно, был предел его физических возможностей. К путникам, пытаясь поймать сиплое дыхание, приближался тёмно-синий кафтан да с огромным коробчатым рюкзаком за плечами.

      Мужичок с жидкой черной шевелюрой и воспаленными глазами отчаянно помахал рукой, заметив, что его ждут. Приблизившись, он выдохнул, будто в последний раз, и уперся руками в колени, сгибаясь под тяжестью поклажи.

      – П-подожди, – дышал он. – П-постой, богами заклинаю, не уходи!

      Рэй хорошо знал старичка с залысиной на макушке: писарь Левша, узник зеленого змия и знаток лучшего самогона в деревне. А также самогона хорошего, среднего и плохого качества. Судьба-злодейка иль не она, но в доме писаря не всегда были чернила, притом было немыслимо, чтобы опустел запас алкоголя, хранившийся в прохладном голбце.

      – Левша, друг ты мой. Я же сказал, что не буду больше на тебя работать. Может, еще и вернусь в Умиру, но, прости, сейчас никак не могу остаться.

      – По́лно тебе, ах, по́лно. Ты только не бросай меня. Уходишь – уходи, боги с тобой. Меня с собой возьми! Мы же друзья!

      – С ума сошел? А кто писарствовать будет?

      – Да пропади пропадом эти… эти невежи! Я десять лет предлагал их глаголам учить. Любого готов был учить, забесплатно, а сколько их ко мне за наукой пришло? Вот уж сейчас попляшут. Нет, я с вами иду, – приблизился он еще на шаг, вскидывая лямки рюкзака на длинных жердочках.

      – У нас важное дело, мы будем идти быстро, ты не…

      – Молю, Рэй, – просипел он, схватив героя за плечи, а затем затравленно обернулся. – Я не хочу умирать. Они же меня убиют! Повесят, вздер-рнут.

      – Да что же это! – выдохнул лучник. – Пойми, старче, никто за тобой не охотится! Ведь я жил у тебя почти месяц и ни разу не приметил, чтобы кто-то за тобой следил, не то что покушался. И, нет! – возвел он палец, перебивая писаря. – Кочерга, о которую ты споткнулся ночью, не в счет. Как и бочка, в которой ты с пьяной головы едва не захлебнулся!

      – Нет-нет-нет, Рэй! Они же просто ис-пу-га-лись. Тебя! Ясное дело,