Сборник-2023. Андрей Кокоулин

и рубка.

      – В рубку вы, пока я не запитаю систему, не попадете, – сказал Сантос.

      – Ты уж постарайся.

      – А куда я денусь?

      Сантос пропал во тьме отходящего коридора. Марков, нагруженный вторым рюкзаком и кофром с аварийным пультом, последовал за ним.

      – Не скучайте, ребята.

      – Вы там поосторожнее, – напутствовал Бакман.

      Марков, повернувшись, мигнул фонарем. Чернав мигнул в ответ.

      Темнота.

      – Так, – Бакман посмотрел на экран у запястья, – у нас три часа на все.

      – Успеем, – сказал Чернав.

      Через пять шагов гермостворки перекрыли им доступ к каютам экипажа. Здесь Сантоса, пока он врубит автоматику, решили не ждать. За щитками по бокам от створок прятались вентили ручного открывания. Щитки сняли. Бакман встал за левый вентиль. Чернав – за правый. За три минуты створки до половины ушли в стены. Дальше пошло легче.

      Бакман устал.

      – Если там будет еще одна гермостворка, я, клянусь, поверну назад, – сказал он, усмиряя дыхание.

      Чернав – чуть подсвеченное забрало шлема и огонек фонарика, растворенные во тьме, – рассмеялся.

      – Ты растолстел, Герберт.

      – Да?

      – Именно.

      – Нет, я серьезно.

      Чернав застопорил вентиль.

      – Следующая створка по схемам только перед рубкой.

      – Да? Тогда ладно.

      Бакман двинулся во тьму образовавшегося прохода.

      – Погоди, – сказал Чернав, копаясь в набедренном кармане, – дай я хоть «сосиску» прицеплю.

      Он достал гибкий, серый цилиндрик сантиметров тридцати в длину, стиснул с краю и, когда внутри того принялись скручиваться в спираль искры, прилепил к переборке. Секунда – и зеленый свет заполнил коридор.

      – И где ты раньше был, Паша? – спросил Бакман.

      – У меня их всего четыре, – сказал Чернав. – Больше нет. Срок жизни – два часа. К тому же экономия…

      – Да-да, это я знаю. Экономия – мать спасателя. Дурацкая поговорка. Все время спрашиваю себя: а кто отец? Кто тогда отец?

      Жилых кают было шесть. Всех их пришлось вскрывать, выламывая замки. Для этого Чернав использовал разрядник, который короткими импульсами на секунду оживлял «мертвый» запорный механизм, а Бакман помогал ломиком.

      Все каюты были пусты.

      В двух из шести явно никто не жил, все там было закатано в предохранительный пластик, ни вещей, ни следов пребывания кого-либо.

      Из четырех жилых только одна, оператора Эльдурссона, являлась воплощением поспешных, если не панических сборов. Одежда вытащена и брошена. Безделушки, медиадиски россыпью лежали на полу. Одеяло на выдвижной кровати свернулось комом. Бакман подумал, что если бы не искусственная сила тяжести, которую даже в заглушенном состоянии создавал джойнт-реактор, все это плавало бы вертлявым дерьмом перед глазами.

      Членов экипажа они в каютах не нашли. Ни одного.

      Короткий осмотр не дал и какого-либо понимания, что здесь случилось девятнадцать лет назад. Бакман не заметил ни крови, ни признаков выяснения