Потомокъ. Князь мертвецов. Кирилл Кащеев

и дубинка с силой врезалась каббалисту в нос.

      В поспешно подставленные ладони хлынула кровь.

      Каббалист улыбнулся – треснувшие стекла пенсне зло и остро сверкнули в свете фонаря – и выплеснул кровь из ладоней на землю.

      И наступила тишина.

      Звуки стройки смолкли.

      Сгребающий землю голем остановился, выпрямился и повернулся к людям на насыпи. Тусклые огоньки в его пустых глазницах начали быстро разгораться и вспыхнули кострами багрово-алого пламени.

      Недостроенная насыпь задрожала, будто по ней уже ехал поезд.

      Загрохотали тяжелые шаги, и пары пламенеющих глаз ринулись на людей со всех сторон.

      Самыми сообразительными оказались Петр и его охранник в мундире городового. Они кубарем скатились с насыпи и кинулись бежать.

      Пахомова обдало теплым воздухом – голем пронесся мимо. Петр обернулся, заквохтал, как квохчет курица, когда неумелая хозяйка уже прижала ее к колоде и заносит нож. Споткнулся на бегу и скорчился, закрывая голову руками и непрестанно вопя. Банг! Громадная ножища просто вдавила его в землю. Еще мгновение здоровяк шевелился, потом дернулся и затих. Вокруг медленно расплывалось кровавое пятно.

      Голем побежал дальше. Один шаг глиняных ножищ – и он покрыл половину расстояния между собой и охранником. Еще шаг – они поравнялись. Голем сгреб человека, как ребенок хватает куклу, и… Хруст был не слышен. Просто охранник сперва дернулся в хватке глиняных ручищ, а потом обвис – голова и руки покачивались, безвольно свисая из сжатого глиняного кулака.

      – Не подходи! – заорал Иван, хватаясь за бомбу в сундуке.

      Он успел лишь увидеть, как стремительно надвигаются на него пылающие фонари глаз…

      Глиняные пальцы сомкнулись на его голове. Хрясь! Руки его разжались, бомба упала внутрь сундука на ветошь, а тело еще мгновение стояло… И завалилось на бок. Шея была неестественно вывернута.

      – А-а-а! – успел заорать Жирдяй, прежде чем громадная лапища смахнула его с насыпи.

      Он подлетел в воздух, судорожно дергая руками и ногами. Шлепнулся об подставленную глиняную ладонь, подлетел снова, пронзительно вереща… И рухнул наземь изломанной куклой.

      Бух! Бух! Бух! Алые глаза големов сверкали над насыпью, кулачищи свистели совсем рядом со Шнырем и Мордатым.

      – Ты! Останови их! Останови, убью! – Тощий налетел на каббалиста, сшиб наземь, навалился сверху, вдавливая дубинку в горло…

      Ладонь голема накрыла его и смяла. Из стиснутого глиняного кулака брызнула кровь.

      Хрясь! Голова Мордатого разлетелась, как тыква.

      – Ааа! – Шнырь метался по насыпи и верещал. – Пане! Помогите! Обещали, пане! Клялись!

      Потом пискнул… и затих.

      Тот, кого называли паном, бежал. Он побежал, когда голем кинулся на подрывника; сорвался с места и ринулся в степь! Бежать-бежать-бежать, спотыкаться, мчаться снова, пока из-за спины раздаются крики, пока чудища заняты людскими отбросами, которых он привел…

      Беда,