Потомокъ. Князь мертвецов. Кирилл Кащеев

тут ездить по ночам?

      Карташов почувствовал, что начинает злиться:

      – Что тут можно услышать?

      Над насыпью царил шум стройки: тяжеловесный топот големов, лязг металла, звуки ударов…

      – Так то ж мои йоськи шумят, я их и не замечаю, – продолжал вслушиваться каббалист.

      – «Йоськи»?

      – Говорят, первого, пражского голема Йозефом назвали, – рассеянно отозвался Пахомов, тоже вслушиваясь. – Даже если и едут, сторож их…

      Над степью разнесся протяжный, мучительный крик.

      Каббалист снова торопливо сунул руку за пазуху. Высокий степной ковыль у насыпи пошел волной и вдруг раздвинулся. Резко вспыхнул переносной фонарь – точно с него тряпку сдернули. Человек в мундире вынырнул из ковыля так неожиданно, будто лежал там в засаде, а теперь поднялся, позволяя себя увидеть.

      – Городовой? – растерянно пробормотал Карташов.

      Звонко и отчетливо щелкнул курок паробеллума в руке ребе Шмуэля…

      Городовой взбежал на насыпь и остановился, недобро глядя на оружие:

      – Во власть целишься? По государеву человеку стрелять вздумал, племя проклятое?

      – Мы просто испугались, – придерживая каббалиста за руку, вмешался Пахомов. – Ночь, темнота, крики… Кричал-то кто? Что случилось?

      – То вам без надобности! Мы свои полицейские дела делаем, ваше дело не препятствовать. Пукалку свою сюда давай, недоставало еще, чтоб ты тут у меня перед носом ею размахивал! – Городовой протянул руку к паробеллуму…

      – Пешком? – вдруг напряженно спросил Карташов.

      – Чего… пешком? – Полицейский так и замер с протянутой рукой.

      – Дела полицейские – пешком делаете, ночью в степи? От самого города? – Карташов шагнул вперед, решительно нависая над городовым, а тот вдруг съежился и даже попятился под напором путейца, едва не грохнувшись с насыпи. – Как сюда попали, лошадь ваша где…

      – Эк! – Черная тень выметнулась с другой стороны насыпи… и толстый дрын, почти полено, обрушился Карташову на голову.

      Раздался глухой стук. Молодой путеец качнулся… Толчок в спину, и он рухнул, носом уткнувшись в насыпь. Выскочивший из-за его спины человек развернулся, и здоровенная палка обрушилась раввину на запястье, вышибая паробеллум. Блеснув в свете фонаря, оружие взлетело в воздух и кануло в рыхлую землю под насыпью.

      Темная степь будто изрыгнула людей – множество людей! Они выскакивали из мрака и стремительно лезли на насыпь…

      – Аааа! – Каббалист успел еще закричать, хватаясь за ушибленную руку, но тут же смолк и булькнул, будто подавившись.

      Палка с размаху ткнулась ему в зубы.

      – Скучал по мне, христопродавец? – со зловещей ласковостью процедил тощий мужик в драных портках и длинном, не по размеру, пиджаке. – Думал, небось, уже и не свидимся? А я знал, что встренемся мы с тобой на… прямой дорожке! На железной! – Он гыгыкнул и оглянулся, приглашая подельников восхититься