Потомокъ. Князь мертвецов. Кирилл Кащеев

у самовара Людмила Валерьяновна выпрямилась оскорбленно, смерила Митю негодующим взором и… позвонила в колокольчик.

      – Налей баричу Дмитрию чаю, – сухо приказала она вбежавшей на звонок горничной.

      Леська, та самая девчонка, подобранная Митей в фабричном бараке, мелкими шажками проследовала мимо него к самовару. Бедра, обтянутые ладной темной юбкой, едва заметно покачивались, белоснежный накрахмаленный бант от завязок фартука торчком стоял над попой, волосы, чисто вымытые и собранные в высокую, украшенную наколкой прическу приоткрывали нежную шею. Манерно отставив мизинчик, Леська повернула краник самовара. Бережно донесла чашку с блюдцем до Мити и… со стуком водрузила чашку перед ним, так что чай выплеснулся, разведя на блюдце небольшое коричневое озерцо.

      – Ох! – Леська с нарочитым испугом вскинула руки к щекам. – Извиняйте, паныч! Такая я неуклюжая, несграбная такая… – и всхлипнув злорадно – да-да, она всхлипнула фальшиво и явно злорадно! – кинулась вон из столовой.

      Митя вздохнул и отпил – с мокрого донышка чашки капало.

      «Никто меня не любит, все на меня обижаются… Что-то в этом есть привлекательное – быть главным злодеем в доме!» – и он украдкой показал чахнущей над кашей Ниночке язык.

      – Мама, а Митька рожи корчит! – мгновенно наябедничала девчонка.

      На Митю оглянулись: отец – устало, тетушка – подозрительно. Митя лишь удивленно дрогнул бровями и жестом утомленного светского льва снова поднял чашку.

      – Он правда… – расстроенно выдохнула Ниночка.

      Тетушка посмотрела на дочь строго, отец попросту отвернулся, и только во взгляде Ингвара – честном взгляде природного германца – тлела укоризна. Хоть малость, а приятно. Митя удовлетворенно улыбнулся и вновь принялся за омлет.

      Дверь открылась, и внутрь сунулась встрепанная голова Антипки.

      – Извиняюсь за беспокойство, барин… Там это… барин Урусов пришли и ожидают.

      – Неужели господин Урусов не может без тебя обойтись? В конце концов, это он твой подчиненный, а не ты – его! – возмутилась тетушка.

      – Княжич, Людмила… – негромко обронил отец.

      – Что?

      – Он княжич Урусов. Я уверен, что зря бы его светлость меня беспокоить не стал.

      – А он того… и не велел! Беспокоить! – радостно откликнулся Антипка. – Он до барича Дмитрия пришел.

      – Дмитрий? – Отец удивленно оглянулся.

      Отчаянно стараясь не показывать неуместной поспешности, Митя убрал салфетку и поднялся.

      «Сегодня самый важный день моей жизни! Самый важный…» – стучало в висках.

      – С вашего разрешения, тетушка… отец… – Он коротко поклонился и выбрался из-за стола.

      – Что ж… Выйду, хотя бы поздороваюсь… – В глазах отца мелькнуло любопытство.

      «Ты же на меня злился! Не разговаривал! Неужели еще хотя бы на один день тебе зла не хватит?» –