Сады земные и небесные. Лидия Григорьева

стихами, стихами…

      Судьбу изживая вразнос и взахлеб,

      на паперти мы не просили на хлеб

      в горючих слезах укоризны.

      Для тех, кто зажился – забыт и нелеп,

      сияют снега на просторах судеб

      отчизны, отчизны, отчизны…

      Как облачный дым, проплывают века,

      в заснеженных далях сияет строка

      бессмертного русского слова.

      На нас упадают большие снега,

      словесный сугроб наметая, пока —

      и снова, и снова, и снова…

      2005

      Эта книга – мой талисман. Писатель, критик, преподаватель университета Мусарби Гисович Сокуров великодушно решил, что я имею на нее право, и однажды вырвал ее с корнем из своей прекрасной домашней библиотеки, чтобы подарить мне, несмышленой и начинающей (термин) поэтессе (вполне корректное слово), когда узнал, что я взяла академический отпуск для отъезда на экзотическую Чукотку с романтическими целями.

      Такие чудесные проявления доброты и благородства со стороны самых разных людей сопровождали меня всю жизнь. Это и была моя лоция в житейском море. Мой блуждающий сад – любимые книги и добрые люди.

      У меня прекрасная память – дурного не запоминаю.

      Зато помню забавное. И все – на украинской мове. Один дальний родственник был страшно удивлен, услышав от меня, девятилетней, что в красном коммунистическом Китае был когда-то император.

      «Звидкиля це ты знаешь, чи ты там була?» (Откуда ты это знаешь? Разве ты там была?) «Ну, что вы, дядя Петро, зачем же мне там быть? Я в книгах про это читала». «И ото ты пысаному – вирышь?!» (Так ты написанному – веришь?! Верю, как ни забавно, до сих пор написанному – верю.

      11. Черное озеро

      В саду у коммуниста и ветрено, и мглисто,

      хотя вокруг простор такой звенящий.

      В саду у демократа тепло и таровато,

      хотя вокруг простор пустой и нищий.

      От холода колея, бреду я по аллее:

      зачем Господь не даровал мне брата?

      Ведь всем не хватит места в саду

      у коммуниста,

      тем более в саду у демократа.

2001

      «Не поивши, не кормивши – врага не наживешь». Во мне всегда все протестовало против этой народной мудрости. Предки мои по материнской линии отличались невиданным хлебосольством, у дедушки за столом в годы послевоенной бескормицы едва ли не ежедень, по словам престарелых уже очевидцев, бывших некогда молодыми и голодными, сиживало людей до дюжины и свыше. И не все из них были родственниками.

      Выручала деда тогда своя пасека: мед во все времена был «твердой валютой» и в сельской местности, и в малых городах. А не корми он дальнюю родню, соседей и заезжих «калик перехожих», мог бы нажить добра видимо-невидимо.

      Но не собирал мой дед сокровищ на земле, а собирал их, согласно Писанию, на небе. И был, конечно же, наказан за свою доброту неоднократно и доносами, и склоками, и оговорами, и даже дожил до ситуации «Короля Лира Новосветловского уезда», когда родные дети пытались оставить его без крова. Скажу только, что доживал он последние годы в нашем