В тени императора. Братья Рюриковы

в парк или к старинной крепости, куда часто подъезжали автобусы с туристами, в том числе иностранными. Мгновенно выходя из роли молодого строителя коммунизма, Павел становился совсем другим человеком. Друзья поджидали интуристов и приступали к работе. Павлик передавал Мишке значки с изображением Ленина и коммунистической символикой из собственной коллекции и присаживался в сторонке на скамейку.

      Михаил, выглядевший солидно не по годам, совершал сделки. Он знал несколько фраз на английском, немецком и даже финском языках, поэтому легко выменивал значки на дефицитные по тем временам товары: жевательную резинку в яркой упаковке, разноцветные пластмассовые зажигалки, а в самые удачные дни даже американские сигареты Marlboro.

      Мишка ничего не боялся и с гордостью носил кличку «Perkele», что в переводе с финского значит «Чёрт». Так его называли знакомые фарцовщики.

      Павлик же не случайно оставался в стороне – понимал, что поступают они не совсем законно, и ему не улыбалась перспектива попасться в руки дружинникам или милиционерам. Можно было и из комсомола вылететь, а Павел уже задумывался о будущем.

      Самое время нарисовать портрет нашего героя. И, пожалуй, лучше всего сделать это точным языком милицейского протокола. Так, вероятно, описали бы его в случае задержания:

      «Солнцедаров Павел Иванович, 1966 года рождения. Ученик 8-го класса Петровской средней школы. Рост 1 метр 68 сантиметров, худощавого телосложения, волосы темно-русые. Нос вздернутый. Губы красные полные. Лоб высокий, сдавленный с висков. Особая примета – очень яркие синие глаза».

      Была и еще одна особая примета, но целомудренный язык милицейского протокола не позволяет ее ни описать, ни назвать.

      Павел писал стихи. Этот талант открылся у него в десятом классе, весной. Когда всё преображается, расцветает, расцвел и новый талант у юноши. Рифмы роились, толпились, складывались в строфы. Молодому человеку хотелось признания. Но он не мог показать стихи друзьям – боялся насмешек.

      Кому показать свои произведения? Конечно же, человеку понимающему, человеку искусства – Ханыгину Алексею Михайловичу.

      Скульптор Ханыгин был достопримечательностью Петровска. Мало того, что он творил сам, досконально знал историю родного города, он разбирался во всех искусствах. Мог поддержать, дать совет начинающему. И даже с большой точностью предсказать его будущее.

      Алексея Михайловича нередко приглашали в школу, где учился Павел. Вместе с учениками он отправлялся в увлекательнейшее путешествие – в те времена, когда здесь, по берегу Финского залива, прогуливался Пётр Первый со свитой и строил далеко идущие планы. Ханыгин рассказывал об этом так ярко, что казалось, будто он сам был в числе сопровождающих самодержца. Может быть и не в свите, но среди дворцовой прислуги точно.

      Павлик осторожно постучал в дверь мастерской скульптора.

      – Открыто, – Ханыгин сидел за столом и творил. Он создавал очередной шедевр. В куске глины можно было увидеть знакомый образ основателя города.

      В живописном беспорядке ожидали своего