В тени императора. Братья Рюриковы

моря.

      Почему-то, думая о графе, Солнцедаров всегда вспоминал романтическую песню моряков:

      Они стояли на корабле у борта,

      Он на нее смотрел с тревогой и мольбой.

      На ней был светлый плащ,

      На нем бушлат потертый.

      Он замер, к девушке с протянутой рукой.

      Дальше в песне шел диалог леди и матроса. Главное было в конце:

      Но на призыв влюбленного матроса

      Сказала: «Нет!», потупив леди взор.

      Любовь вскипела в нем, как крылья альбатроса,

      Он бросил девушку в бушующий простор!

      На последних словах сердце будущего моряка сжималось. Не от жалости – от мстительного чувства. Так бы Лиду!

      И вот Павел в курсантской форме. По традиции трет лоснящийся нос бронзового императора, основателя российского флота, и проходит в широко распахнутые ворота в новую жизнь – то есть в училище, куда он поступил без особого труда. Мальчик был смышленый и умел ловко переводить вопросы экзаменатора, на которые не знал ответа, на другой предмет. Например, его просили объяснить:

      – В чем назначение шкотов и как ими управляют?

      Павел важно отвечал:

      – Значение шкотов чрезвычайно велико. Но вот швартовы… – и выкладывал всё, что знал об этих тросах.

      Получалось, что экзаменующийся разбирается в самых разных снастях, не только в шкотах.

      Поступил в эту мореходку и необремененный знаниями Мишка Меньшиков – будет защищать спортивную честь училища на соревнованиях по боксу.

      Павел ради поставленной цели, ради светлого будущего вынес всё: утренние и вечерние поверки, строевые занятия, тренировки отбой-подъем, многочисленные наряды на работу, дежурства вне очереди за неповиновение, непонимание, нетерпение, грубое слово, курение… Он, личность свободолюбивая, поэт, должен был жить в тисках ужасной дисциплины, ходить строем, когда тяжелые ботинки – их называли «гадами» – как гири тянули к земле, носить форму не по размеру, которая сидела мешком, испытывать чувство омерзения от скользящего, как змея, по шее гюйса. Но Павел любил жизнь и верил, что это взаимно. Поэтому он выдержал. Как и другие курсанты, научился форму ушивать, а стрелки на брюках наглаживал так, что о них можно было порезаться – эффект достигался тем, что изнутри брюки, где должны быть стрелки, тщательно натирались мылом и затем проглаживались горячим утюгом. Мыло склеивалось, и получались очень тонкие и острые стрелочки. В этом был особый морской шик.

      Стрелки на брюках превращались в стрелы, которые летели в сердца юных дев на танцплощадке в павильоне «Дружба» – излюбленном месте отдыха девушек из расположенного поблизости кулинарного училища. Столько барышень здесь было! И одна краше другой! Павел с Мишкой частенько посещали этот очаг культуры. Иногда приходилось бегать и в самоволку. Танцплощадка была так плотно окружена тенистыми аллеями с уединенными скамейками, что наш герой несколько раз чуть было не женился. Но каждый раз тень от предательства Лиды