Драконы, твари, люди. Часть 1: Адаптация. Валентина Осколкова

жетонами.

      – Восемь. С половиной. Дара объявила меня своим партнёром в конце зимы.

      – А что вы делали до этого? – непритворно удивился полковник.

      – Разговоры говорили… – проворчал Лавр, отводя взгляд.

      Посвящать Стрельницкого в такие тонкости не было никакого желания.

      – Так, так, подождите, там у нас следующий вопрос как раз, – вмешался профессор. – Да, Аллочка?

      – Д-да. Итак, как бы вы могли описать вашу связь с драконом? Как вы её ощущаете?

      Лавр сделал глубокий вдох и медленно выдохнул на пять счётов.

      – Никак, – процедил он наконец. – Я её не ощущаю.

      …Нет, конечно, ему пришлось ответить нормально, как и на кучу других, местами ещё более идиотских.

      Когда он последний раз видел кошмары? Да вчера.

      Испытывает ли он временами чувство подавленности? Ага, после очередной беседы со Стрельницким… Этого вслух говорить он, конечно, не стал.

      Кто знает, что там полковник про них с Дарой Лазаревскому рассказал, но жаловаться на жизнь точно не входило в планы Лавра. В его планах было поскорее продраться через весь опросник, через десятки скучных или глупых вопросов – и услышать заветное:

      – Так, очень хорошо… Возможно, нам теперь стоит поближе познакомиться, так сказать, с драконом?

      …ещё немного.

      Ещё немного выждать, ещё немного выдержать внимательный взгляд Стрельницкого.

      Он справится, они с Дарой справятся…

      Ещё немного.

      …На взгляд Лавра равнодушным к Даре мог оставаться только слепоглухонемой – да и тот что-то бы всё же ощутил, когда она аккуратно спланировала из темноты на залитую светом фонарей площадку позади дома.

      Ну хотя бы сбивающий с ног порыв ветра, но вообще-то Лавр имел в виду её грацию и красоту.

      Аспирантка испуганно ахнула, профессор восхищённо цокнул языком, и Лавр понял, что первое впечатление произведено.

      Но это было, конечно, ещё не всё.

      Подхромав к Даре, он позволил себе на несколько секунд уткнуться лбом в тёплый нос и ни о чём не думать. Ни о пустоте на месте связи, ни о понимающим взгляде Стрельницкого, ни о боли в ноге, ни о планах и целях… А после взял себя в руки, обернулся к профессору и сказал:

      – Дара, знакомься, это профессор Лазаревский. Профессор, это Дара.

      Голос его дрожал, искажённый нервной улыбкой.

      …это случилось. Не так, не там, не тогда, не на тех условиях. Но вот он – тот самый момент, к которому они с Дарой шли.

      Лазаревский оглянулся на свою аспирантку, чтобы что-то ей сказать, и тут Дара решила, что пора бы ей тоже поучаствовать в разговоре, и радостно, раскатисто выговорила:

      – Пр-риве-ет!

      Профессор Лазаревский был всё-таки учёным с мировым именем. Он не стал хвататься за сердце, восклицать что-то или переспрашивать. Он отступил на шаг, заглянул в планшет, потом посмотрел на Дару, откашлялся…

      – Что ж, да, впечатляет. Аллочка, обратите внимание на интонацию… Кхм, мы, наверное, приступим к тестированию, Дима, вы же не против?

      Лавр кивнул – резко и решительно, не оставляя себе ни тени