Малинур. Андрей Савин

не забудет. Давай, быстро только, нет времени! – дверь с грохотом хлопнула, начальник отдела поспешил по коридору в свой кабинет.

      Навстречу, выводные вели Али. Конвойный, увидев подполковника, не дожидаясь вопроса сообщил:

      – В туалет попросился.

      Сергей пропустил их и схватив за рукав второго конвойного, тихо поинтересовался, как задержанный высказал свою просьбу. Ефрейтор улыбнулся:

      – Да так и сказал: «Брат, своди в туалет».

      – По-русски?

      – Ну да. Хотя начкар[1] предупредил, что он не бум-бум…

      – Осторожно с ним. Наручники не снимать – пусть ссыт прям так, стоишь сзади.

      Телефон в кабинете начальника загудел сразу, как только хозяин закрыл двери и успел раздвинуть шторки, закрывающие карту на стене.

      – Товарищ полковник! Зам коменданта по разведке капитан Мухробов, – представился подчинённый с комендатуры в Ишкашиме.

      – Мураджон, ты когда в Зонге был последний раз? Здорова.

      Капитан сразу напрягся. В отделе его все называли на русский манер Миша, а Мураджоном иногда именовал только начальник. Такое «уважение», означало какой-то косяк с его стороны и значит разговор будет явно не про успехи на ниве оперативной работы.

      – День добрый, Сергей Васильевич. Неделе две как назад… и вот, завтра собираюсь ехать, – мгновенно сориентировался опытный оперативный офицер, каким-то чутьём ощущая, что именно недовольство работой в кишлаке, причина воскресного звонка.

      Миша был рушанец. Тоже памирский этнос, представителей которого, в местном фольклоре нарекли самыми хитрыми прохиндеями во всём Таджикистане. Почему именно их, Сергей не знал, но подчинённый на все сто процентов, оправдывал народную молву:

      – Мураджон Ниязович, то, что ты чуешь недобрый настрой начальника, это очень здорово. Только тебе это не поможет, не в этот раз по крайней мере. Ты в Зонг не завтра поедешь, а сейчас, сразу после нашего разговора. И к 22.00 жду от тебя доклад, прямо с места. Там есть телефон?

      – У старейшины, если не сломался… – Миша понял, что накосячил где-то серьёзно, коль начотдела назвал его не просто по имени, а еще и с отчеством. Поэтому, спрашивать, о чем доклад, не стал, дабы не переводить раздражённое недовольство начальства, в разрушительный гнев.

      – Ты задержанного нашего пробивал по окружению? Его семья, чем в кишлаке занимался, друзья, родственники, где учился, служба в армии? Колесникову передал информацию? У тебя там вообще, какие позиции? Что за агентура?

      Капитан перевел дух и тяжело задышал:

      – Да, всё передал. В армии, он служил. Колесников отправил запрос в военкомат республиканский. В областном, в Хороге, сказали, что он в центральном на учете стоит. Семья… мать умерла, остался отец в кишлаке и две сестры. Не женат. По работе… он два года как приехал за отцом ухаживать. Работа какая в кишлаке – только чабаном, или так, по хозяйству. Всё вроде. А, друзей вроде нет особо. Да там и молодёжи то осталось, человек пять-семь, остальные старики да пожилые.

      – Это всё? А откуда приехал и чем занимался