Любовница ветра. Михаил Сиреневый

будет.

      – Понятно. Ты как всегда.

      – А куда эта девочка должна подойти? И, кстати, как её зовут?

      – За следующим подземным переходом. Имя Настя.

      – Постараюсь не забыть. Как там в хостеле?

      – Потихоньку-помаленьку. Русланчика-чекушку недавно в наркологичку забрали с белой горячкой. Допился всё-таки, нашли бредящего под лавочкой рядом с хостелом. А помнишь, как мы к нему с бодуна протащили кошку и делали вид, что только он её видит?

      – Ха-ха, да. Там ещё была питерская автостопщица, которая называла нас абьюзерами.

      – Не абьюзерами. По-другому. Газлайтерами.

      – Что это?

      – Ну, типа когда один пытается убедить другого, что у него не всё в порядке с головой и восприятием реальности.

      – Чего только не придумают.

      Возле фонарного столба стоит миниатюрная фигура в большеватом, не по размеру, сером пальто. Ещё как будто совсем детское личико скрывается за каре со светлыми волосами. И только в кремово-карих глазах выдаётся холодное спокойствие, несвойственное такому возрасту. Максиму приходит мысль, что, наверное, для любого отца нет более пугающего момента в жизни, чем заметить подобный взгляд у своей дочери.

      – Вылитые братья волки. Только Артур белый, а его более симпатичный друг – серый.

      – Ты не первая, кто говорит, что мы похожи, только вот я симпатичнее.

      Они, действительно, имели внешние сходства: худощавые телосложения ростом чуть выше среднего, сухие вытянутые, с правильными чертами, лица, обрамлённые мягкой щетиной на подбородках, – в целом, черты привлекательные, но «привлекательность» не ограничивается одной лишь правильностью форм и общим состоянием здоровья; в мимике, жестах, взглядах проявлялись эгоцентризм, наигранность, а более проницательный наблюдатель мог заметить намерение унизить другого человека, чем тоньше и незаметнее, тем лучше, что бессознательно и беспричинно отталкивало немногих людей. Когда у Максима появилась новая постоянная работа – появились средства для переселения с хостела. В день переезда тот самый Русланчик-чакушка помогал ему стаскивать сумки в такси, пока Артур где-то в парке прогуливался с новой работницей хостела, которая чем-то приглянулась Русланчику, что с неудачливым алкоголиком случалось нечасто. Убрав рукавом каплю пота с морщинистого лба, он сказал Максиму: «Никогда не понимал, почему девицам нравятся такие, как вы, по лицу же видно: уйдёт и не оглянется». Максим хотел ответить: «Так, может, поэтому и нравятся», – но вместо этого поблагодарил за помощь и сел в автомобиль.

      – Неплохо, только я как будто это уже где-то слышал.

      – А я вообще не понял.

      – Это старая шутка. Вы оба вообще телевизор не смотрите.

      – Нет, а зачем?

      – Вот, Макс, половина её выступления проходила в подобной манере. Все чего-то смеются, а я, как сейчас, стою-моргаю, но сто́ит отдать должное её подаче: она какая-то необычная и притягательная.

      – Согласен, есть что-то.

      – Ладно-ладно,