Запах денег. Артур Кангин

и были расшифрованы и распечатаны в человеческом виде.

      Все хорошо, но нет полной ясности, сколько очков и какого рода заработал каждый из персонажей шифрограмм.

      Почитайте их не спеша. И судите обо всем сами.

      Перехват № 1

      Капсула 1. Ангел-хранитель

      Вчера встретил Феликса Петрова на Тверской и просто остолбенел от удивления. Вот он идет мимо «Палас отеля», пышные усы раздувает, соболья шуба широко распахнута, сапожки из крокодильей кожи по мостовой щелкают, а за ним бегут красавицы, одна другой лучше, в котиковых шапочках, горностаевых воротничках.

      – Здравствуй, Феликс Петров, – обращаюсь я к приятелю, имитируя спокойствие. – Я смотрю, ты на коне?! Феликс Петров делает мне под козырек надушенной белой рукой и говорит:

      – Поздравь меня, сегодня стал президентом североатлантической корпорации помощи русским тюленям.

      – Во как, – поражаюсь я. Да, и как тут не поражаться. Еще, буквально, неделю назад я встречал Феликса Петрова здесь же, на Тверской, и был он одет в драный бушлат, армейские сапоги, а за спиной горбился рыжий рюкзак.

      – Феликс Петров, ты ли? – спрашивал я его.

      – Я, – горестно отвечал он.

      – Ты, я смотрю, не на коне? – продолжал я наш разговор.

      – Какой там конь?! – горестно отвечал Феликс. – Маковой росинки уже два дня во рту не было. Вот решил сегодня газеты продавать. «Молнию»! Надо нам этих банкиров на фонарях вешать, паразитов! Заедают чужой век, сукины дети! Все у них – и деньги, и женщины. А я к женщине уже пару лет не прикасался.

      – Во как! – изумленно восклицал я. – Уже пару лет!

      И вот теперь тот же Феликс Петров, окруженный веселой стайкой женщин, в шубе а la Шаляпин.

      – А ничего особенного, – словно прочитав мои мысли, сказал Феликс Петров.

      – Да, как же, ничего особенного? Да это просто мистика какая-то!

      – Может быть и мистика! – хитро прищуривался Феликс Петров. – Ты приходи ко мне в гости, я живу теперь на Лубянке, в новострое. Знаешь?

      – Как же не знать! – отвечал я. – Самый богатый дом.

      – Вот-вот, значит, туда и подходи.

      Прихожу я на другой день к Феликсу Петрову на Лубянку и чувствую себя просто каким-то Ротшильдом. Швейцар в красном камзоле с золотым позументом с меня китайский пуховичок снимает, девушка длинноногая мне волосы каким-то елеем смазывает и зачесывает набок, пара здоровенных телохранителей вежливо меня кулаками в спину подталкивают.

      – А, вот и ты! – широко распахнув руки, поднялся с оттоманки Феликс Петров. – Бери гаванскую сигару! Наливай коньячок!

      Закуриваю я сигару, наливаю армянский коньячок, а сердце просто отбойным молотком бьет в предчувствии жуткой тайны.

      – Ну-ну, – подметил мое волнение Феликс Петров. – Тебе, я вижу, не терпится узнать причину моего фантастического финансового взлета.

      – Не терпится, – не стал спорить я.

      Феликс встал и показал рукой на маленькую темную дверь, в углу комнаты.

      – Пойдем, – пригласил меня Феликс Петров.

      Дверь скрипнула и пропустила нас в мрачное помещение, вроде чулана. Хозяин зажег керосиновую лампу. Она осветила ржавый велосипед на стене, детские санки с одним полозом, какой-то мешок с тряпьем.

      В центре же чулана на стуле сидел крохотный человечек. Когда я подошел к нему поближе, увидел, что он крепко-накрепко привязан веревкой к стулу. Затворник дремал, опустив остренький подбородок на цыплячью грудь.

      – Спит, паразит, – усмехнулся Феликс Петров.

      Человечек проснулся и, заморгав голубыми глазками, прошептал:

      – Пить!

      – Ишь, пить ему подавай! – гневно удивился Феликс Петров. – Во каков!

      – Кто же это такой? И зачем ты его здесь держишь? – спросил я.

      – Раньше, – пояснил Феликс Петров, – вся моя жизнь зависела от него. Одеть нечего, жрать нечего – самое большое, что я могу, так это крикнуть ему в сердцах, мол, нет тебя, нет!.. А он мне всегда так ехидненько: «Как же нет? Вот он я, за твоей спиной!»

      – Пить! – опять прошептал человечек.

      Феликс Петров налил в алюминиевую кружку из трехлитровой банки воду, и хотел было влить ее человечку в рот.

      – Я сам, – жалостливо попросил узник.

      – Ну, хорошо, – улыбнулся Феликс Петров, – только не вздумай сбежать.

      Феликс Петров развязал веревку. Человечек выпростал из-за спины два розовых крыла, взял ими алюминиевую кружку.

      – Да быть этого не может! – воскликнул я.

      – Почему же не может! – захохотал Феликс Петров, и гулкое эхо отозвалось в мрачном чулане. – Мой ангел-хранитель, собственной персоной. Только, если раньше я полностью от него зависел, то теперь он от меня.

      Ангел попил, вытер губы крылом и попросил:

      – Есть!

      – Ишь,