Журавлик по небу летит. Ирина Кисельгоф

тур по сарычевским местам. Но получилось как всегда. Башню снесло, упал, очнулся, мать моя… В прямом и переносном смысле. Усё!!! Н-да… Кино.

      – И че? – спросил Сашка.

      – Отстой! Сарычева – патологическая лгунья и девственница. – Я пнул свою сумку, она улетела на метр.

      – А ты? – тупо спросил он.

      – Дебил! – обозлился я.

      – Не смог? – Сашка заржал, как больная лошадь.

      – Ты тупой! Не дала! – заорал я и дал ему по физии. – Понял?

      – Понял! – заорал он. – Не дала – ты тупой!

      И мы свалились в драке в вечную мерзлоту. Я пришел домой в настроении хуже некуда, мечтая не встретиться со своими предками. Но встретился, и мы свалились в драке. Фигуральной. Когда они, наконец, ушли, я закрыл веки и увидел, как от меня уплывали два инопланетных глаза. И я заплакал, как последний щегол.

      Лиза

      Мишка познакомил меня с его лучшим другом Сашкой. Глянешь на них – совсем разные человеки. Но стоит им только открыть рот, и передо мной два близнеца. Мимика, жесты, манера говорить – общие на двоих. Наверное, оттого что с пеленок вместе росли. Мы теперь все время были втроем.

      – Зачем нам эта салага? – пытался сопротивляться Сашка.

      – Затем, – весело отрезал Мишка.

      – Понял, малага? – поставила я точку, и Сашка сдался.

      Так у нас сложилась компания из Салаги, Малаги и Страшилы. Хотя Мишка не был Страшилой в прямом смысле слова. Он оказался очень даже ничего. Ведь для него я не была салагой.

      Мы бродили по городу, хлюпая ногами по снежной каше. Каша пахла арбузами и огурцами, обещая лето. Она копилась внутри облаков, в просвете которых виднелось синее-синее, совершенно новое небо. А вокруг чабаном носился солнечный ветер, собирая облака кучей лохматых белоснежных мериносов. Наша компания шаталась по улицам и искала особенные места. Просто так, от нечего делать. Мы набрели на гороскопический фонтан, летом он поливал водой из раскрытых ртов двенадцати мифических связок звезд. Сейчас зима насыпала в бассейн яблочно-зеленый снег по колено. Никогда такого не видела. Я оглянулась; через тонированные стекла машин несся солнечный свет, падая яблоками в бассейн, а между ними в тени синела голубика.

      – Здорово! – прошептала я. В моем городе был разноцветный снег – яблочно-голубичный. Где еще найти такой?

      Мы залезли в яблочный снег и подошли к поясу из двенадцати металлических тотемов.

      – Это неправильный фонтан, – сказал Сашка. – Он поливает прохожих, а не бассейн. Я здесь был.

      – Надо прийти сюда летом. Пошататься под звездным дождем. – Я погладила отполированный зимним солнцем скорпионий хвост. «Жаль, что людям не приходит в голову сюда ходить. Полировать ладонями свои тотемы, чтобы они целый год несли удачу». Я повозила рукавичкой по своему тотему, удача засветила мне ярким хитиновым солнцем.

      – Мой идолище. – Мишка обнял Козерога и открыл рот, как и он.

      – А тебе рог идет, – сказал Сашка.

      Мишка усмехнулся, Сашка разозлился, а я засмеялась. И они разозлились на меня оба. Не поняли,