Фелинис. Повесть из истории гонений христиан при Домициане. Анри Гено

между деревьями незнакомцев.

      – Климент, Домицилла, – сказала она, – вот тот молодой человек, которому я обязана жизнью.

      Это были, действительно, Фелинис и Кермор.

      – Ты, разумеется, хочешь поблагодарить его за самоотвержение, которое он выказал, спасая тебя? – спросила жена Климента, которую, как и племянницу, звали Флавией Домициллой.

      – Да, конечно. Сам Бог навел его на наш путь, лично я уже потеряла надежду найти его.

      – Твое чувство мы вполне одобряем и со своей стороны готовы засвидетельствовать твоему избавителю искреннюю благодарность.

      Улыбка признательности мелькнула на губах Флавии…

      – Однако, – добавила Домицилла, – я не могу себе представить, чтобы этот хрупкий на вид молодой человек мог победить, как ты рассказывала, ужасного быка.

      – Но это так; вот доказательство: я жива еще, – отвечала Флавия.

      – И слабого из своих созданий Бог наделяет великой силой, – заметил Флавий Климент. – Я позову его, потому что я тоже, как вы, хочу его видеть.

      Произнеся эти слова, знатный римлянин, племянник Веспасиана и двоюродный брат Домициана, в то время правителя империи, обратился к идущему около носилок слуге и сказал ему:

      – Иди и приведи этих двух чужеземцев, которых ты видишь у опушки леса.

      Слуга повиновался.

      Между тем, Кермор и Фелинис, заметив носилки, на которых были Климент и его спутницы, удивились не менее, чем эти римляне. Увидев Флавию, молодой человек прошептал:

      – Вот женщина, которую я спас.

      – Это невозможно, – отвечал старик. – Та, которую ты спас, была простая римлянка, тогда как эта, несомненно, патрицианка.

      – Клянусь жизнью, это она; я тотчас узнал ее, – отвечал Фелинис, с удивлением глядя на племянницу Климента и на Домициллу.

      Видя сомнения старика, он добавил:

      – Погляди на шрам, с трудом заживший на ее правом виске. Это тот самый, который ей нанес бык своим рогом.

      – Странно! – сказал Кермор: – значит, спасенная тобою женщина патрицианка. В таком случае, лучше было бы оставить ее на растерзание диким животным.

      – Почему?

      – Потому что, – отвечал старик с горечью, – даже в лесу нет животных, более кровожадных, чем благородное сословие Рима. Твоя семья и я сам хорошо испытали это. Но мне кажется, что носилки идут по направлению к нам.

      – Слуга, действительно, направляется в нашу сторон у.

      – Не будем ждать его; мы кончили все наши дела в Альбе; теперь вернемся в город и остережемся от всяких сношений с этими вероломными патрициями, от которых происходят все наши несчастия.

      И Кермор отправился в путь. Фелинис последовал за ним с некоторою медленностью и как бы с сожалением.

      Но слуга быстро бежал за ними.

      – Гей! – закричал он им, – остановитесь, мне нужно вам сказать…

      Но на его призыв не последовало никакого ответа. Слуга побежал и скоро догнал двух чужеземцев.

      – Моя благородная госпожа, – сказал он старику, – надеется,