Время муссонов. Игорь Владимирович Котов

ведущий расследование, как мне передали из полиции, рассматривает возможное самоубийство Хоно.

      – А ты сам в это веришь?

      – Нет. Такой человек самоубийство не совершит. Он один из нас. Он Великий. Так не уходят.

      Глыба мышц и жира заколыхалась от возмущения. Не напускного. Настоящего. Реального. Это видел старик. Это нельзя спрятать за стеной предательства.

      – Возможно что–то изменилось. Узнай, если я неправ, – услышал Томинари Оши голос старика Азуми сквозь поток своих размышлений.

      – Да, старший брат.

      – А вьетнамцы. С ними у нас тоже было недопонимание. Ван Туан, хоть и брат нам, но двоюродный.

      – Но его разрушил Хоно. Вы знаете.

      – Верно. Всегда проблемы с родственниками, особенно с дальними.

      Старик Азуми замолк, словно молчание могло подсказать ему истину, которая раскроет перед ним двери к пониманию. Затянувшуюся тишину разрушил кумитё Рикку.

      – Может, кто–то из своих? Вы знаете, он многим не нравился.

      Правда, которая была произнесена, напоминала серную кислоту, касаться которой никто не хотел. Это была невыносимо тяжёлая ноша, которая должна была когда–нибудь упасть к их ногам.

      – Тебе, например….

      Томинари Оши вздрогнул, но вида не подал, пусть старик воспримет дрожь за страх. Он это знал. Тому нравится видеть испуганные лица. Пусть насладиться. Немного ему осталось. Огонь подозрений можно залить водой или засыпать землёй. Надо что–то сказать. Но не было слов, особенно в ответ на необоснованные обвинения. Они наносят самые тяжёлые травмы. И тогда, насколько можно искренней, он парировал стрелы, направленные в его сердце, понимая, что именно сейчас нужна была правда, какая бы горькая она не была.

      – Да. Мне, – чуть с вызовом проговорил Томинари. – Люди нашего уровня так себя вести не могут. Честь, не мне вас учить, превыше всего. А у него на уме были лишь бабы да алкоголь. Об этом я и ты знаем, вот только ты потакал ему. Кроме того, он употреблял наркотики. Думаю, что и это тебе известно. Мне кажется, что где–то на этом пути он поскользнулся. Не всем нравятся вожди, ставящие себя выше нашей морали.

      От его тяжёлого взгляда даже старику Азуми стало не по себе. Он понял намёк так, как хотел его выразить собеседник.

      – Верю. Но ты прав. Возможно, постарался кто–то из своих. Но уж слишком грубо…, – и тут он замер, словно в эти мгновения его отпустила лёгкая, как пёрышко, боль, которую он испытывал последние несколько часов. С того самого момента, когда ему сказали о смерти второго по значению кумитё. – А если это желание нас запугать? Если это послание всем нам? Предупреждение…. Его же не просто убили. Заставили умереть.

      Старику нельзя врать, поэтому Томинари Оши тихо произнёс.

      – Знаю.

      – У кого найдутся сила и мужество сделать это?

      Впервые за все время разговора со стариком Азуми Томинари Оши с уважением взглянул в матовые глаза собеседника. Этого он не планировал произносить. Эти слова были сказаны спонтанно, от сердца. В