Вампиры. Из семейной хроники графов Дракула-Карди. Барон Олшеври

душистого хмеля.

      Тут же мы играем с Люси в разбойников и строим песчаные пирамиды. Мать порозовела, но прежняя живость все еще к ней не вернулась. Она по большей части лежит тихо, устремив глаза вдаль.

      Первые дни она скучала о Нетти, судьба которой так и осталась неизвестна, но взять другую собаку мать наотрез отказалась.

      Играя с Люси в разбойники, я спрятался в хмеле и слышал часть разговора отца с доктором, конечно относившуюся к ночному приключению.

      – …У малокровных, а тем более нервных людей это часто бывает, – говорил доктор. – Наверное, положила футляр на ночной столик и ночью, не отдавая себе отчета, вздумала надеть ожерелье и, конечно, со сна сильно уколола шею острой застежкой, а уже от боли явилась галлюцинация змеи и все прочее. Единственное, что меня беспокоит в этом случае, – это то, что ранки заживают с большим трудом, – прибавил задумчиво доктор.

      – Все это так, доктор, но как попало ожерелье в постель? Мы нашли его в складках одеяла.

      – Да говорю вам, она сама его надела!

      – Так-то оно так, только странно, футляр оказался на туалете в соседней комнате…

      Доктор молчал.

      – Теперь я принял меры, – продолжал отец, – она не увидит больше ожерелья, я запер его к себе в бюро.

      – Поймала, поймала, – лепетала Люси, вытаскивая меня из хмеля.

      Насколько у нас на горе́ было тихо, настолько в долине, в деревне, нарастала тревога. Там появилась какая-то невиданная эпидемия, которая уносила молодых девушек и девочек.

      Не проходило недели, чтобы смерть не брала одну или даже две жертвы.

      Все они умирали скоропостижно. Накануне веселые, жизнерадостные – наутро были холодными трупами.

      Наружных следов насилия не было, и трупы не вскрывали.

      Вначале на случаи смерти не обращали особого внимания, но частая их повторяемость при одинаковых условиях взволновала умы.

      Всюду затеплились лампадки и зажглись ночники, а те, у кого были девочки-подростки, ложились спать в их комнатах или же девочек клали с собою в кровать.

      Болезнь приутихла, точно испугалась.

      Но вот пропала дочка старосты, девочка лет тринадцати, поднялась тревога. Подруги сказали, что она пошла в соседнее поле за васильками. Бросились туда и у самой межи нашли труп ребенка. Васильки были еще зажаты в ее ручке. Лицо было испуганное, а на шее заметили две небольшие ранки.

      По просьбе отца труп также не вскрывали.

      Дня через три погибла дочь зажиточного крестьянина – веселая восьмилетняя девочка, общая любимица семьи. Она находилась всегда вблизи матери, а с наступлением неведомой опасности мать, что называется, не спускала с нее глаз.

      В роковой день мать работала на огороде, а рядом, в кустах смородины, резвился ребенок, перекликаясь с нею. Не слыша некоторое время смеха ребенка, женщина его окликнула и, не получив ответа, бросилась в кусты. Там все было тихо. Побежав в сад, который сейчас же примыкал к огороду, несчастная