Архангел. Стихотворения (2018–2023). Виктор Волков

не вправе

      сказать, что ране

      мы только жрали

      и не хотели,

      в сердцах надеясь,

      создать идею.

      Но если скажут,

      но если даже

      забьют камнями –

      я самый первый

      скажу: теперь вы

      её отняли.

      «Кто смел, а кто и трус…»

      Кто смел, а кто и трус,

      у каждого грешок есть, –

      судить я не берусь

      наш многолюдный округ.

      Кто трус, а кто и смел,

      грешок хранит свой каждый, –

      не надобно краснеть,

      и, запинаясь, кашлять.

      Я сам сейчас боюсь

      о том писать несмело,

      и, как последний трус,

      всё кашляю, краснея.

      Я сам почти что смел –

      вас уверяю точно, –

      хотя и покраснел

      на этой самой строчке.

      «Уверенность моя всегда…»

      Уверенность моя всегда

      была на высоте:

      я всё с рожденья про себя,

      благодаря мечте,

      легко и сразу понял,

      и оттого в запои

      шагал, живя с тобою,

      собеседник боли.

      Уверен, что, куда б ни шёл,

      везде я обрету

      в овраге – маленьком, большом –

      могильную плиту,

      и это будет лучший,

      скорей, счастливый случай,

      ведь можно сгинуть в луже

      неблагополучно.

      Ещё уверенность моя

      на том всегда стоит,

      что я останусь в тех краях,

      где закопал свои

      старинные печали,

      в том радостном начале,

      когда меня качали,

      дёргая плечами.

      С такою верою, с таким

      сердечным огоньком,

      я продолжаю ход строки

      успешно и легко

      и не смотрю на то, что

      мне скоро станет точно

      так больно и так тошно

      от последней точки.

      «Про случившееся бессмертье…»

      Про случившееся бессмертье

      не словами бы надо – в толк

      не бери, для чего на свете

      умираем – я не про то:

      видно было, что умереть я

      не сумел, хоть на стол прилёг

      и две ночи храпел – на третью

      (всю, безвылазно, напролёт)

      от угла до угла другого

      бегал, прыгал, потом опять,

      наступая себе на горло,

      лёг пластом – не на стол – в кровать:

      и уж тут-то бессмертье в когти

      ухватило меня – и с тем

      я живу теперь! – успокойте

      кто-нибудь моих бывших стерв.

      «Много лет на этот сон…»

      Много лет на этот сон

      свой порыв я тратил –

      если б думать, если б знать,

      что приснится мне,

      ни к чему бы заполнять

      ребусом тетради,

      и с луной другие сны

      подошли б вполне, –

      нет же, нет же, ворвалось

      в голову такое,

      и с таким теперь с утра

      надобно вставать,

      что, пожалуй, и она

      никогда