Все приключения мушкетеров. Александр Дюма

заперто. Берегитесь, барин, тут наверно кроется какое-нибудь колдовство.

      В это время молодой человек бросился в спальню и вскрыв письмо от госпожи Бонасиё, прочел следующее:

      «Вас хотят благодарить и передать вам благодарность других. Приходите в десять часов вечера в Сен-Клу против павильона на углу дома д’Эстре.

К. Б».

      Читая это письмо, д’Артаньян чувствовал, что сердце его сжималось судорожно, то мучительно, то приятно, как обыкновенно бывает у влюбленных.

      Это была первая записка, полученная им и первое назначенное ему свидание. Сердце его, переполненное радостью, замирало при входе в земной рай, называемый любовью.

      Планше, увидав, что господин его то краснеет, то бледнеет, сказал:

      – Ну, что, барин, не угадал ли я, что это было дело дурное?

      – Ты ошибаешься, Планше, отвечал д’Артаньян, – и в доказательство этого вот тебе экю, выпей за мое здоровье.

      – Благодарю вас, барин, за экю и обещаю вам исполнить в точности ваше приказание; но все-таки письма, входящие в запертые дома…

      – Падают с неба, мой друг, падают с неба.

      – Так вы довольны, барин?

      – Любезный Планше, я счастливейший человек в свете!

      – А могу ли воспользоваться вашим счастьем и идти спать?

      – Да, можешь.

      – Да благословит вас небо, барин, но все-таки это письмо…

      И Планше ушел, кивая головой, с видом сожаления о том, что не мог поколебать спокойствия д’Артаньяна.

      Оставшись один, д’Артаньян перечитывал несколько раз письмо, целовал по сто раз каждую строчку, написанную рукой его прекрасной любовницы. Наконец он лег, заснул и видел золотые сны.

      В семь часов утра он встал и позвал Планше, который явился по второму зову и следы вчерашнего беспокойства еще заметны были на его лице.

      – Планше, сказал д’Артаньян, – я ухожу, может быть, на весь день и потому ты свободен до семи часов вечера, а в семь часов будь готов и приготовь двух лошадей.

      – Так и есть, сказал Планше, мы, кажется, опять поедем таскаться по всему свету?

      – Ты возьмешь свое ружье и пистолеты.

      – А что, не говорил ли я? Вот видите, я был в этом уверен; проклятое письмо!

      – Успокойся же, глупец, мы поедем не больше как на прогулку.

      – Да, на такую же приятную как тогда, под дождем пуль и между засадами!

      – Впрочем, если вы боитесь, господин Планше, я поеду без вас; я лучше люблю путешествовать один, чем иметь товарища труса.

      – Вы обижаете меня, барин; вы, кажется, видели меня на деле.

      – Да, но ты, кажется, издержал в один раз всю свою храбрость.

      – Вы увидите, что при случае у меня еще найдется храбрость, только прошу вас не слишком расточать ее, если хотите, чтобы ее достало надолго.

      – Надеешься ли ты, что тебе достанется на сегодняшний вечер?

      – Надеюсь.

      – Хорошо, я на тебя полагаюсь.

      – В назначенный час я буду готов; но у вас в гвардейской конюшне, кажется, только одна лошадь.

      – Может быть, теперь только одна; но к вечеру будет четыре.

      – Разве