Все приключения мушкетеров. Александр Дюма

королевы увеличилась, если только это было возможно; король заметил это и наслаждался ею с той холодной жестокостью, которая была самой дурной чертой его характера.

      – Итак, это решено, сказал король. – Вот все, что хотел вам сказать.

      – А в какой день будет этот бал? спросила Анна Австрийская.

      И Людовик XIII бессознательно чувствовал, что не должен отвечать на этот вопрос, потому что королева произнесла его почти умирающим голосом.

      – Очень скоро, сказал он, но я не помню хорошенько которого числа, я спрошу у кардинала.

      – Так это кардинал уведомил вас об этом празднике? вскричала королева.

      – Да, отвечал удивленный король. – Но к чему вы об этом спрашиваете?

      – Это он советовал вам предложить мне быть с наконечниками?

      – То есть…

      – Это он, государь, это он!

      – Хорошо, не все ли равно, – он, или я? Разве в этом приглашении есть что-нибудь преступное?

      – Нет, государь.

      – Так вы будете?

      – Да, государь.

      – Хорошо, сказал король, уходя; – хорошо, я буду надеяться.

      Королева сделала реверанс, не столько из вежливости, сколько потому, что колена подгибались под ней.

      Король ушел очень довольный.

      – Я погибла, шептала королева, – я погибла, потому что кардинал знает все и подстрекает короля, который еще ничего не знает, но скоро также узнает все. Я погибла! Боже мой! – Она встала на колени на подушку и молилась, поддерживая голову дрожащими руками.

      Действительно ее положение было ужасно. Бокингем уехал в Лондон, г-жа де-Шеврёз была в Туре. Окруженная надзором сильнее, чем когда-нибудь, королева чувствовала, что одна из ее женщин изменяла ей, но не знала, которая.

      Ла-Порт не мог оставить Лувра; у нее не было ни одной души, которой бы она могла довериться.

      Итак, видя угрожавшее несчастие и чувствуя себя всеми оставленною, она начала рыдать.

      – Не могу ли я чем помочь вашему величеству, сказал вдруг голос, полный приятности и участия.

      Королева быстро обернулась, потому что по выражению голоса нельзя было не узнать в нем голоса друга.

      И точно, в одной из дверей комнаты королевы показалась хорошенькая г-жа Бонасиё: она убирала в кабинете платье и белье в то время, когда вошел король; ей нельзя было выйти, и потому она слышала все.

      Королева пронзительно вскрикнула, увидев, что к ней так неожиданно вошли, потому что будучи встревожена, она не вдруг узнала женщину, данную ла-Портом.

      – Не бойтесь ничего, государыня, сказала Бонасиё, выражая жестами и слезами участие в тоске королевы; я предана вашему величеству телом и душой, и как ни велико расстояние между нами, как ни мало я здесь значу, я, кажется, нашла средство выручить ваше величество из беды.

      – Вы! о, небо! вскричала королева. – Посмотрите-ка на меня хорошенько; все изменяют мне. Могу ли я вам довериться?

      – О, государыня, вскричала женщина, падая на колени, клянусь вам, что я готова умереть