Все приключения мушкетеров. Александр Дюма

мушкетеры находятся в подозрении у вашего величества, то они уже виноваты, и я готов отдать вам мою шпагу, потому что после обвинения солдат моих, я не сомневаюсь, что кардинал обвинит и меня; так лучше же я сдамся пленным вместе с Атосом, уже арестованным, и д’Артаньяном, которого конечно арестуют.

      – Перестанете ли вы, гасконская голова? сказал король.

      – Государь, сказал де-Тревиль, нисколько не понижая голоса, – прикажите возвратить мне моего мушкетера, или пусть его судят.

      – Его будут судить, сказал кардинал.

      – Тем лучше; в таком случае я попрошу позволения его величества защищать его в суде.

      Король боялся взрыва.

      – Если кардинал, сказал он, – не имеет личных побуждений…

      Кардинал предупредил короля.

      – Извините, сказал он. – Если ваше величество видите во мне предубежденного судью, то я отказываюсь.

      – Послушайте, сказал король, – клянетесь ли вы мне именем моего отца, что Атос был у вас во время происшествия и не участвовал в нем?

      – Клянусь вашим славным отцом, вами самим, которого я люблю и уважаю больше всего на свете.

      – Подумайте, государь, сказал кардинал: – если мы отпустим пленного, нельзя будет узнать правды.

      – Атос всегда будет готов к ответу, когда приказным угодно будет допрашивать его, сказал де-Тревиль. – Он не убежит, кардинал, будьте спокойны, я отвечаю за него.

      – В самом деле он не убежит, сказал король; – его всегда найдут, как говорит де-Тревиль. Притом же, сказал он, понижая голос, и с умоляющим видом смотря на кардинала, – мы этим дадим им повод быть беспечными: это политика.

      Такая политика Людовика ХIII заставила Ришельё улыбнуться.

      – Приказывайте, государь, сказал он, – вы имеете право миловать.

      – Право помилования прилагается только к виновным, сказал де-Тревиль, настаивавший на своем, – а мой мушкетер невинен. Вы, государь, окажете не милость, а правосудие.

      – Он в Фор л’Евеке? сказал король.

      – Да, государь, и в секретной тюрьме, как последний из преступников.

      – Черт возьми! сказал король, – что же делать?

      – Подпишите приказ об его освобождении, вот и все тут, сказал кардинал; я думаю так же, как и ваше величество, что поручительства г. де-Тревиля совершенно достаточно.

      Де-Тревиль почтительно поклонился, с радостью, не без примеси страха; он предпочел бы упрямое сопротивление кардинала этой внезапной уступчивости.

      Король подписал указ об освобождении Атоса, и де-Тревиль немедленно унес его.

      Когда он выходил, кардинал дружески улыбнулся ему и сказал королю:

      – У ваших мушкетеров между начальниками и солдатами существует прекрасная гармония, государь; это хорошо для службы и заставляет уважать их всех.

      «Он непременно сделает мне какую-нибудь неприятность, сказал про себя де-Тревиль; – его никогда не переспоришь. Но надо поспешить: король может сейчас же переменить мнение; и притом все-таки труднее посадить снова человека в Бастилию или