Все приключения мушкетеров. Александр Дюма

лошадь и мула, которые повезут его и Мускетона на поле славы.

      Заключив это условие, Портос откланялся. Прокурорша начала делать глазки, чтоб удержать его, но Портос отговорился делами службы, и она должна была отпустить его.

      Мушкетер пришел домой голодный и в худом расположении духа.

      III. Субретка и госпожа

      Несмотря на упреки совести и мудрые советы Атоса, д’Артаньян с каждым днем больше и больше влюблялся в миледи; всякий день он бывал у нее и ухаживал за нею, убежденный, что рано или поздно она будет отвечать на его любовь.

      Придя туда однажды вечером, с блестящими надеждами, он встретил в воротах субретку; но в этот раз хорошенькая Кетти не довольствовалась тем, чтобы задеть его мимоходом, а взяла его нежно за руку.

      «Добрый знак! – подумал д’Артаньян. – Она, верно, имеет какое-нибудь поручение от своей госпожи; верно, мне назначается свидание, о котором неловко было бы сказать лично». Он взглянул на девушку с видом победителя.

      – Мне хотелось бы сказать вам два слова, господин кадет, – пробормотала субретка.

      – Говори, душенька, говори, – сказал д’Артаньян.

      – Здесь нельзя; мне нужно сказать вам очень многое, а главное, это большой секрет.

      – Хорошо! Так как же нам сделать?

      – Если вам угодно пойти за мной, – сказала робко Кетти.

      – Куда тебе угодно, милое дитя.

      – Так пожалуйте.

      Кетти, не выпускавшая руки д’Артаньяна, повела его по темной круглой лестнице и, поднявшись ступеней на пятнадцать, отворила дверь.

      – Войдите сюда, – сказала она. – Здесь мы будем одни и можем поговорить.

      – А что это за комната, душенька? – спросил д’Артаньян.

      – Это моя комната, а эта дверь в спальню моей госпожи. Но не беспокойтесь, она не услышит нашего разговора, потому что она не ложится раньше 12 часов.

      Д’Артаньян посмотрел кругом. Маленькая комнатка, очень чистенькая, убрана была со вкусом, но глаза его невольно обращались к той двери, которая вела в комнату миледи.

      Кетти догадалась, что у него на уме и, сказала со вздохом:

      – Вы, кажется, очень любите мою госпожу.

      – О, больше всего на свете; я обожаю ее.

      Кетти опять вздохнула и сказала:

      – Ах, как жаль!

      – А что ты находишь в этом достойного сожаления? – спросил д’Артаньян.

      – То, что моя госпожа вовсе не любит вас.

      – Не поручила ли она тебе сказать мне это?

      – Нет, я сама, из участия к вам, решилась сказать вам это.

      – Благодарю, добрая Кетти, но только за участие, потому что, согласись, что мне неприятно слышать тайну, которую ты мне открыла.

      – To есть, вы решительно не верите мне?

      – Подобным вещам вообще трудно верить, хотя бы из самолюбия.

      – Так вы не верите мне?

      – Признаюсь тебе, что пока ты не представишь мне какого-нибудь доказательства того, что ты говоришь…

      – А что вы скажете об этом? – сказала Кетти, вынимая из-за пазухи записочку.

      – Ко мне? – спросил