Ещё не вечер, господа!. Елена Серебрякова

я с оружием по улице ходить стану?

      Майор знал, что на кушетке под подушкой лежит браунинг с семью девятимиллиметровыми патронами в магазине, знал, что один патрон уже в стволе, затвор взведен, но поставлен на предохранитель. Ломакин дал гарантию, что после его обработки ни один патрон не выстрелит.

      – Раз ты без оружия, то я вооружен, – Таран выхватил из-под подушки пистолет, снял с предохранителя и нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок.

      – Ты, Валериан, перезаряди, может осечка вышла, – спокойным голосом посоветовал Неустроев.

      Таран отбросил пистолет в сторону, упер локти в стол и подбородок положил на сжатые кулаки. В замке входной двери зашуршали ключом, вошел поручик.

      – Вот, Валериан, знакомься, мой помощник. Давай, Сергей, делай свою работу.

      Очкасов медленно, будто издеваясь, открыл висячий замок, медленно положил его на стол, снял запорную скобу и поднял крышку.

      – Куда барахло девать, Кронид Нифонтович? – спросил Очкасов.

      – Кидай прямо на пол, – прозвучал ответ.

      Очкасов достал фонарик и полез вниз.

      – Скажи, Валериан, кто тебя завербовал? Никогда не поверю, что японцы. Они в долгую не играют.

      – Откуда ты взялся? Я жил тихо, никого не трогал, случилась трагедия, оказался в плену, но убежал обратно в Россию, забыл прошлое и нашел силы начать сначала, не спился, не опустился, живу на оклад дворника и тем счастлив.

      – Но внизу у тебя уютная комната с богатой мебелью.

      – Все, что осталось от семейных реликвий. Там только память о моих родителях.

      – Хочешь, чтобы я тебя пожалел?

      – Не нужна мне твоя жалость, прошу об одном, оставь меня в покое. Я ничего плохого никому не сделал.

      – Только меня считай застрелил, и помощнику моему досталось бы.

      Из сундука показался Очкасов. Также медленно запрокинул одну ногу, поставил ее на пол, потом вторую и наконец вылез сам. Подошел к столу и положил связку ключей на толстой блестящей проволоке.

      – Вот они, нашлись! – Неустроев взял кольцо в руки, – какой старинный ключ. От чего он, Валериан, какую дверь открывает?

      – Надобно бы у матушки спросить, но она ушла в мир иной восемь годов тому. А батюшка почил еще раньше.

      – Ты хоть память о своих родителях не предавай, не надо! Свою страну ты уже предал. Говори, от какой двери эти ключи.

      – Хватит надо мной издеваться! Я все сказал.

      – Поручик, – обратился Неустроев к Очкасову, – поезжай в полицию. Там следственная группа в готовности. Начинайте обыск в амбаре Гизингера.

      – Слушаюсь, господин майор, – Очкасов встал, схватил связку и направился к двери.

      – Стоять! – заорал Таранов.

      – Подожди, поручик, – молвил Неустроев, понимая, что первый этап преодолен. Выждал немного и продолжил:

      – Пока мы находимся в дворницкой, возможны разные варианты, но стоит провести обыск в амбаре… Нет, сначала обыск в твоих подвалах, включая типографию в самом низу, потом в амбаре. Из вариантов останется только один – следствие, суд, приговор.